– Ваше величество, я должна предложить вам обратиться к более опытному специалисту, с которым вы сможете общаться лично, а не по телефону. Визуальный контакт очень важен, работа, возможно, будет долгая, а из-за войны мы не сможем встречаться.

– Я думала об этом, но мне нужен кто-то, кому я абсолютно доверяю, – неожиданно жестко проговорила Полина. – Вам я доверяю, капитан. Вы многое знаете обо мне. Вы спасли меня дважды, вели мое дело, скоро родите мне брата… и вы женщина. Не представляю, с кем еще я смогу свободно пообщаться, кроме родных. Я хочу справиться с этим, понимаете? Я люблю своего мужа, я хочу быть с ним, он мой! И я ненавижу свой страх, который не дает это сделать. Вы правы, правы насчет чувства безопасности, – она говорила торопливо, и Люджине оставалось только слушать, – был еще один случай, осенью. Я забралась к нему… вы же знаете, чем я занималась. Он тогда едва не убил меня – но берманы ведь все звереют, когда дело касается их территории. Он очень сильно меня напугал, очень. Абсолютно потерял контроль. Но ведь успел остановиться, сумел взять себя в руки – сумел, и я поэтому верила, что одного моего голоса всегда будет достаточно, чтобы остановить его!..

В кабинет вошел Стрелковский, увидел Люджину с телефоном – но она взглядом пресекла его попытку заговорить. Указала глазами на трубку, покачала головой, кивнула обратно на дверь.

Он без слов подхватил со стола какие-то папки и вышел.

– …Одного моего слова! – с отчаянием говорила Полина. – Моей любви! Знали бы вы, как он умеет сдерживать себя, как он сдерживался до свадьбы. Я верила, верила! Что, несмотря на то что в берманах столько звериного, инстинктивного, Демьян никогда не сделает мне больно! Но он сделал.

– И теперь вы боитесь, что в любой момент это может повториться.

– Я не боюсь, – проговорила Полина убежденно. – Умом не боюсь. Я вижу, как он мучается, как тяжело ему оттого, что он сотворил это со мной. Вижу, как меняет свои принципы ради меня. Знаю, что в разумном состоянии никогда не тронул бы. Но в какой-то момент рядом с ним начинаю цепенеть. Тело боится.

– Потому что тело не поддается логике и уговорам, ваше величество. Оно работает на инстинктах. Огонь обжег – рука дергается от огня. Можно пересилить себя и сунуть руку в огонь, но так и с ума сойти можно.

– Но ведь что-то можно сделать? – упрямо спросила молодая королева. – Один добрый и очень мудрый старик сказал мне ждать. Но я ведь не умею просто ждать.

– Ни один психолог не укажет вам, что делать и как жить, иначе это плохой психолог, – Люджина чуть повернулась в кресле набок, ибо затекла спина. – Но есть методы, которые позволят вам самостоятельно прийти к решению и сгладить травму. Для начала спрошу – вы точно не хотите воспользоваться услугами менталиста?

– Нет! – без сомнения ответила Полина. – Я не хочу ничего забывать. Все, что случилось со мной, – моё, плохое или хорошее. Забыть – это слабость. Это не для меня.

– А обратиться к сенсуалисткам? Вы ведь сможете лично попросить о помощи даже царицу Иппоталию.

Полина поколебалась.