Если бы на фотографиях он был, допустим, в голом виде в компании нескольких валютных проституток – ему бы ровным счетом ничего не грозило. Все мы люди. Если бы он был даже в компании смазливых молодых людей отчетливо голубой ориентации – его бы тоже не тронули, только мягко пожурили бы и посоветовали внимательнее относиться к собственной безопасности. Даже если бы он был сфотографирован в обществе известного криминального авторитета – и тогда бы ему ничего не грозило. У всех могут бьпь свои слабости, у всех могут бьпь свои бизнес-интересы.

Но на снимках он был запечатлен с Петром Лагутиным, бизнесменом, который враждовал с самим Косаревым и его деловыми партнерами и который пытался влезть в их сферу интересов, используя свое влияние в Москве.

То есть снимки доказывали, что Верзеев представляет угрозу для финансовых вложений Косарева.

Такое не прощают.

– Дарий Кирович, это монтаж… – беспомощно пролепетал Верзеев, – это подделка…

– Монтаж?! – рявкнул шеф. – Я видел негативы! Можешь мне не втирать! Можешь не гнать пургу! Кстати, о пурге… Ты только что сказал, что хорошо относишься к Крайнему Северу? Мы тут посовещались, – он окинул взглядом пустой кабинет, – посовещались и подготовили приказ. Ты назначаешься начальником управления статистики одного удаленного района. Название района, честно говоря, я забыл, да его все равно ни на одной карте нет. Помню только, что там совсем рядом находится полюс холода…

Верзеев побледнел и беззвучно сполз на ковер.

Василий Макарович порылся в своем потрепанном блокноте и нашел телефон старого знакомого, многие годы занимавшегося улучшением криминогенной обстановки в городе Смоленске.

Набрав код города и номер приятеля, он довольно долго слушал длинные гудки. Наконец трубку сняли, и хриплый заспанный голос прорычал:

– Сколько вам повторять – это не баня!

– Африканыч, ты, что ли? – удивленно переспросил отставной мент.

– Ой, кто это? – в свою очередь, удивился его собеседник. – Макарыч, ты?

– Ну, я, – признался дядя Вася, – а что это ты такой заполошный?

– Да, понимаешь, ночью не спал, брали одного гаврика, под утро домой пришел, только прилег – а тут звонок за звонком, звонок за звонком! У меня, понимаешь, баня рядом, и номер у нее на одну цифру отличается, вот они и названивают… ну, и ты под горячую руку попал!

– Да, Африканыч, дела! Может, мне тогда попозже перезвонить?

– Да ладно, я уже все равно проснулся…

Николай Африканович Кукушкин происходил из старинной купеческой семьи, которой был обязан своим редким и выразительным отчеством. Правда, называть себя по отчеству он разрешал только близким друзьям или старым знакомым, к числу которых относился и Василий Макарович.

– Ну, как у вас в провинции дела? – вежливо осведомился дядя Вася. – С преступностью покончили?

– С преступностью у нас хорошо, – отозвался Африканыч, – в смысле, плохо. На наш с тобой век ее точно хватит. Правда, думаю, все же поменьше, чем у вас, в Северной столице. И сами преступления не такие замысловатые. Нету всякого киднепинга, – Кукушкин с гордостью выговорил мудреное слово, – или, там, компьютерных преступлений. У нас народ простой, живет по старинке – по большей части мордобой на почве совместного распития или разбойные нападения. Хотя, конечно, и у нас бывают истории… но ведь ты, Макарыч, наверняка не просто так звонишь? Дело ко мне имеется?