Эмпатическая очевидность имеет место, когда действие полностью сопереживаемо в его действительно испытанной эмоциональной связи. Рационально понятными, т. е. в данном случае непосредственно и однозначно интеллектуально постигаемыми в их смысловом строении, являются в огромной степени и прежде всего связи математических или логических высказываний. Мы совершенно однозначно понимаем, что имеется в виду, когда кто-то, размышляя или аргументируя, использует суждение «2x2 = 4» или теорему Пифагора либо «правильно» (с общепринятой точки зрения) строит цепь логических заключений. То же самое, когда на основе «общеизвестных» фактов и наличных целей делаются самоочевидные (по нашим представлениям) выводы относительно необходимых для действия средств. Всякое понимание такого рационально ориентированного целевого действия характеризуется (применительно к пониманию используемых средств) высшей степенью очевидности. Отнюдь не та же, хотя и достаточная для целей объяснения, очевидность проявляется при понимании таких «ошибок» (например, неправильного определения проблемы), которые свойственны нам самим или которые мы способны «сопережить» путем эмпатии. Напротив, многие конечные «цели» и «ценности», на которые, как показывает опыт, может быть ориентировано человеческое действие, мы часто не можем понять с полной очевидностью. Конечно, при определенных обстоятельствах мы могли бы понять их интеллектуально, но чем радикальнее они отличаются от наших собственных конечных ценностей, тем труднее нам с помощью воображения и вчувствования понять их в сопереживании. В зависимости от сложности случая нам придется либо удовлетвориться их интеллектуальной интерпретацией, либо, если и это не удастся, принять их просто как данность и, пользуясь ими как в некоторой степени интеллектуально постигаемыми или хотя бы приблизительно чувственно сопереживаемыми ориентирами, попытаться понять, как протекает мотивированное ими действие. Таковы деяния виртуозов веры и добродетели в глазах тех, кто не восприимчив к реальности этих сфер. Таковы же проявления крайнего рационалистического фанатизма («права человека»), с точки зрения тех, кто соответствующую позицию радикально отвергает. Реальные аффекты (страх, гнев, честолюбие, зависть, ревность, любовь, воодушевление, гордость, жажда мести, благоговение, преданность и самоотдача, влечение любого рода), как и следующие из них иррациональные (с точки зрения рационального целевого действия) реакции, мы в состоянии эмоционально сопережить, и с тем большей очевидностью, чем более мы сами им подвластны. Во всяком случае, даже если по своему накалу они неизмеримо превосходят наши возможности, мы все равно в состоянии путем вчувствования понять их смысл и интеллектуально просчитать их влияние на направление и выбор средств действия.

Для типологизирующего научного наблюдения все обусловленные иррациональными причинами и аффектами смысловые связи поведения, влияющие на действие, легче всего обозримы, если объяснять и отображать их как «отклонения» от чисто целерационально сконструированного хода действия. Например, при объяснении паники на бирже сначала устанавливается, как должно