Жанна посидела на кровати, глядя в пол. Легла. Проспала ровно сутки.

На работе ей дали неделю отпуска, полуоплаченного. Но чем себя занять, она не знала. Поэтому проснулась назавтра, пожевала чего-то и опять улеглась. Так всю неделю и провела, почти не просыпалась.

При ней состояла подруга Николь. Оказалась идеальным человеком для такой ситуации. Сидит, как мышка, телевизор в наушниках смотрит. Проснешься — дает попить, сует в рот какую-то еду. Все понимает, не насилует, не тормошит.

Николь и присоветовала уволиться. Куда ты, говорит, такая? На какую работу? В себя надо сначала прийти.

Жанна послушалась. Ей было по фигу.

Сказала Николь: «Приведи себя в порядок, а то на черта похожа» — помыла голову, причесалась.

Сказала: «Надо выходить понемногу» — стала выходить. В кино, в булочную, просто на бульвар, погулять.

«Позвони родителям, они с ума сходят» — позвонила.

Попала на отца. Он обрадовался ужасно. «Отоспалась? Можно мы приедем?» И сразу приехали, с матерью.

Мать, та просто сжалась и смотрела на дочку перепуганными глазами (перманентный макияж на веках, двухсантиметровые ресницы). Как есть кукла Барби. А вот отца было жалко. Всю жизнь он настраивался исключительно на позитив, несчастье в его картину мира совсем не входило. Он суетился, хотел помочь, но не знал как. Потом придумал. Нужно поменять квартиру и всю мебель. Чтоб взять новый старт. Пообещал покрыть все расходы и сразу же успокоился. Пару раз свозил Жанну по каким-то адресам, замучился от ее молчания, перепоручил дочку заботам агентства. Отвалил.

Ну и супер.

Знакомые сначала звонили часто, но когда поняли, что ей это в тягость, темп проредили. Тем более знали, что при Жанне всегда Николь, которая сидит на пособии, времени у нее сколько хочешь, и вообще золото девка.

Николь никогда не была самой близкой подругой, зато оказалась самой верной. Может, оттого что у нее парня не было. А может, просто человек такой.

Приходила каждый день, а звонила, наверно, раз по пять. Пока не возьмешь трубку, так и будет трезвонить. Один раз сорок минут названивала. Жанна лежала, смотрела по часам. Потом накрыла голову подушкой, отвернулась к стене и уснула.

Будь ее воля, вообще бы не просыпалась.

Когда она жила с мужем, часто удивлялась на саму себя. Встретила его вроде не маленькой девочкой, на двадцать четвертом году жизни, а будто бы до Жана и не было ничего. Не то чтобы совсем не было, а как бы это сказать… Словно она двадцать три с половиной года продремала. Росла, училась, подросла — с кем-то там трахалась, но все это словно понарошку. Толком ничего не запомнилось. Ее, например, удивляло, почему люди любят вспоминать, что с ними в детстве было или в юности, ерунду всякую. Как будто это имеет хоть какое-то значение. Для нее не имело. Вот полюбила — тогда проснулась. И жизнь тоже очнулась, зашевелилась, сделалась цветной, а то была черно-белой.

Ничего бы Жанна сейчас не пожалела, чтобы опять вернуться в ту дрему. Потому, наверно, все время и спала.

Но организму столько спать не нужно. Настоящего сна не получалось. Через какое-то время она уже сама перестала понимать, что происходит наяву, а что снится.