Ашот предпринял последнюю попытку прорыва, ловко обошел вальяжного начальника отдела продаж, без труда оттолкнул легковесного Иннокентия и прорвался к двери…

Он вдохнул воздух свободы, несколько отдававший выхлопными газами, но навстречу ему в салон уже вваливалась опергруппа, присланная доблестным мужем Нины Валериановны.

– Полиция! – гаркнул возглавлявший группу майор Продольный.

Фамилия не очень подходила майору. Больше ему подошла бы фамилия Поперечный, поскольку майор был приземист, коренаст и широк не только в плечах, но и в остальных частях тела.

Заметив стремящегося на волю Ашота, майор на всякий случай грозно сверкнул глазами и рявкнул:

– Всем оставаться на местах! Вы куда это, граждане? Попрошу предъявить документы!

Ярко выраженная кавказская внешность Ашота и его спутницы вызвала у майора обостренную реакцию. Продольный заподозрил возможность террористического акта. Он вытащил пистолет, поднял его над головой и закричал:

– Всем на пол!

Сотрудники салона беспрекословно выполнили команду. Ашот, вполголоса чертыхаясь, тоже опустился на мраморные плиты. Даже Нина Валериановна, несмотря на свою внушительную комплекцию, подчинилась. Правда, через короткий промежуток времени она подняла голову и смущенно проговорила:

– Ваня, это же я, Нина!

Иван Продольный щелкнул предохранителем табельного оружия, пригляделся и действительно узнал в лежащей на полу полной особе супругу своего начальника.

– Извините, – проговорил он, густо покраснев, подошел к ней, печатая шаг, и помог подняться.

После этого следовало поднять и всех остальных участников инцидента, и майор отдал соответствующие распоряжения.

– Ну, что у вас здесь произошло? – спросил он, обращаясь в первую очередь к Нине Валериановне.

– Труп! – коротко рапортовала бравая полковница и повела Продольного к машине с открытым багажником. Члены опергруппы двинулись следом, не упуская из поля зрения свидетелей.

Неожиданно двери салона снова распахнулись, и в них ввалилась толпа оживленно переговаривающихся людей, во главе которых шел румяный толстяк с телекамерой.

– Куда? – завопил майор Продольный. – Кто разрешил?

– Телевидение! Десятый канал! Криминальные новости! – жизнерадостно отозвался толстяк и прошелся камерой по салону, бросая своим спутникам короткие распоряжения, а затем повернулся к Продольному: – Ну, что у нас тут? Расчлененка?

– А эти-то как пронюхали? – тоскливо прошептал начальник отдела продаж. Ситуация окончательно выходила из-под его контроля.

– Так тебе и надо, – вполголоса проговорил мстительный Ашот.

– Ну, Катька, – говорила Ирина, когда они шли от Осиновки к шоссе, – не знаю, как ты, а я с ног падаю от усталости. Столько приключений за полдня!

– И то верно, – поддакнула Катя, – сначала собаки чуть не разорвали, потом в гору ползли, потом я чуть не сгорела, спасая хомяка Васю… Понимаю, к чему ты ведешь, в санаторий к Валику мы сегодня не пойдем, сил нету.

– Да уж, – вздохнула Ирина, – тем более мы в таком виде, все в саже, и пахнет от нас пионерским костром.

Пассажиры рейсового автобуса восприняли появление подруг спокойно – в деревне еще и не такое видели, но при подъезде к городу, когда автобус заполнился прилично одетыми людьми, Ирина ловила на себе неодобрительные взгляды.