— Не ожидал, — хмыкнул он.
— Ты же сказал, что в любом случае зайдешь, так к чему политесы?
— А ты ничего, сообразительная. И безрассудная, — шепнул он и прошел в сторону гостиной. Я поплелась за ним, отчаянно соображая, как лучше себя вести.
В ответ получилось лишь промычать нечто нечленораздельное, что-то среднее между «да» и «ага». Ковалев рухнул на мой диван, жестом приглашая меня присесть рядом. Само собой, это заманчивое приглашение я проигнорировала и села в кресло напротив. После моего невнятного «ага» повисла тишина, но ни одному из нас она неловкой не казалась: Ковалев разглядывал меня своими черными глазами, очень напоминая при этом своего брата, а я просто ждала, пока он сам объяснит, зачем пожаловал.
— Ты что-то побелела, — после пяти минут молчания наконец-то он начал разговор.
— Наверное, потому что ты заявился ко мне, угрожая моими же ключами.
Он рассмеялся:
— Ангел, ты слишком доверчива. Это мои ключи, я просто подозревал, что ты откажешься открыть мне дверь.
— Покажи!
Он протянул мне связку ключей, очень похожую на мою.
— Ты рисковал, я могла бы не поверить.
— Гадаешь, зачем я здесь?
— Гадаю, откуда у тебя мои ключи, так похожие на мои.
— Проверил вчера твою сумку, на всякий случай.
— У меня не было сумки.
— У твоей подруги была, — скучающим тоном поведал Ковалев.
— И как ты определил, чьи это ключи?!
— Главное, что определил.
— И зачем все это?!
— Люблю знать о человеке все, ну и перестраховаться конечно тоже, — пожал он плечами, в глазах его плясали самые настоящие черти.
— Можно же было просто позвонить в дверь?
— Но тогда я бы не чувствовал себя Джеймсом Бондом.
— Не думаю, что Бонд когда-либо так делал, — усомнилась я, причем не только в части об агенте 007, но и во всей истории в целом.
— Отлично повеселились, но теперь нам лучше перейти к той части, где ты мне объясняешь, какого черта вчера произошло, — внезапно сменил он тему, причем выражение лица поменялось так же стремительно, как и тон: весь вид показывал, что теперь шутки лучше не шутить.
«Спокойно» — приказала я себе.
— Прошли чуть ли не сутки, а ты до сих пор не в курсе? Быть может, ты не такой страшный и всемогущий, как о тебе рассказывают, а?
— Нападение — лучшая защита, а?
— А мне стоит защищаться?
— Я в тебе не ошибся, — хмыкнул он.
— И что это должно означать?
— Именно то, что я и сказал.
— Не думаю, что у нас много времени, потому что Филипп приедет довольно скоро. Так что выкладывай, чего хотел и проваливай к черту, — облегчать задачу он не собирался, потому я сделала это за него: вокруг да около он ходить очень любит, это я помню по вчерашней беседе. Если как следует подумать, что я сделала сегодня с утра, то выходит, что он ничего толком не сказал, просто мне подыгрывал.
— Значит, ты дружна с моим братцем?
— Ты специально придираешься именно к той части моих слов, которая тебя не касается?
— Ну ты же сама сказала… — обиделся он.
— Проваливай!
— Что?!
— Ты слышал меня, — я окончательно вышла из себя, потеряв жалкие остатки самообладания. Глаза уже были на мокром месте, на меня медленно но верно накатывала истерика. Черт, ведь успокоительное мне помогало с утра, а теперь его действие начинало проходить. И где носит Филиппа?