– Значит…
– Одно дело – я, старожил. Меня тут знают и… терпят. А новичку вроде тебя высовываться не стоит.
– Я не боюсь этих мерзавцев!
– А надо бы.
– Почему?
Рэй снова вздохнул.
– Постарайся с ними не связываться. Если сами сунутся – дерись насмерть. Защищайся всеми средствами. Главное, не нарывайся. Не лезь на рожон, из гордости там или из принципа.
– Я не дурак, – ответил Барри.
На вечеринку они немного опоздали. Когда уже выходили, Морин позвонил расстроенный клиент из Калифорнии – он только что вернулся домой и обнаружил в почтовом ящике извещение из налоговой службы о грядущей аудиторской проверке. Пришлось минут десять его успокаивать и уверять, что бояться нечего, документация за прошедшие пять лет в полном ажуре, и речь идет всего лишь о выборочной инспекции.
– Не волнуйтесь, я с этим разберусь, – сказала Морин под конец.
Еще минут десять она провела за компьютером, просматривая архивы, чтобы убедиться, что все действительно в порядке.
В результате к Дайсонам они добрались с опозданием примерно в полчаса.
Лиз открыла дверь и крепко обняла их обоих.
– Мы уже гадали, что с вами стряслось…
– Задержались в последнюю минуту, – сказала Морин.
Лиз подмигнула.
– Понятно-понятно!
– Что ей понятно? – шепнул Барри по дороге в гостиную. – Она решила, что мы ссорились или трахались?
Морин стукнула его в плечо и сердито нахмурилась, а потом, включив ослепительную улыбку, направилась к чаше с пуншем.
Кто-то крепко, по-мужски хлопнул Барри по спине. Обернувшись, он увидел Фрэнка Ходжеса с банкой «Хайнекена».
– Как дела, друг? Засел в своем музее среди чайников, и не видно тебя…
– Чайников там больше нет. Они уступили место извращенному сексу и насилию.
Фрэнк, от души расхохотавшись, снова хлопнул его по спине.
– Отлично! Так держать! – Он показал на группу гостей у окна. – Знаешь Кенни Толкина?
– Вроде нет.
– О, надо вас познакомить! – Фрэнк потащил приятеля через толпу. – Здесь только у него одного профессия круче твоей. Кенни у нас карьерный консультант, работает с рок-звездами. Кенни, правильно я говорю?
Высокий седой человек с бокалом красного вина в руке выглядел необыкновенно элегантно, только ярко-синяя повязка на глазу немного портила общую картину. На слова Фрэнка он ответил с улыбкой:
– Я предпочитаю себя называть художественным консультантом.
– Расскажи-ка Барри, чем ты занимаешься.
– Ох, Фрэнк… – рассмеялся Кенни.
– Ну давай, расскажи!
– Я делаю из эстрадных звезд артистов.
Фрэнк подтолкнул Барри локтем:
– Слушай, слушай!
Кенни замахал рукой.
– Да ну, не надо!
– Надо!
– Мне бы очень хотелось послушать, – признался Барри.
– Что ж, если так… – Кенни помолчал, улыбнулся, отпил глоток из бокала. – В карьере успешного певца или музыканта рано или поздно наступает момент, когда ему начинает хотеться, чтобы публика воспринимала его всерьез. Кроме славы и богатства, люди жаждут восхищения критиков. Тут-то и появляюсь я. За возмутительно низкую плату я организую кампанию в прессе, публикацию интервью, прорабатываю тексты песен, чтобы представить своих клиентов как серьезных художников. Журналисты, пишущие о музыке, – самые доверчивые люди на планете. Помню, однажды Курт Кобейн явился на интервью в женском платье, пьяный в дым. Так журналист потом настрочил восторженную статью о том, что Кобейн «бросает вызов гендерным стереотипам». – Кенни весело засмеялся. – В общем, им не так уж сложно заморочить голову и заставить поверить, будто двадцатидвухлетний недоучка ни с того ни с сего начал изрекать глубокие философские мысли о судьбах человечества.