Кинул нож он, лежа, прижав локоть к боку и попал мне прямо в лицо, то есть, попал бы, если бы я не озаботился защитой. Тут же кинул и второй, участь которого осталась прежней, потом поднял голову и зарычал от бессилия, видя, как тот тоже скачет по камням, а я, невредимый, гляжу на него с доброй усмешкой.

Да, это наглядное свидетельство несгибаемой воли и стойкого, безразличного к боли характера.

Я не стал особо мудрить и выстрелил, вскинув арбалет, болт вошел в левую сторону груди лежащего Охотника и вскоре из живого на камнях остались только его ноги, рефлексивно дернувшиеся несколько раз.

Я пока не стал подходить к телу Тонса, обошел его и осторожно двинулся наверх, где через три метра лежит Карн, уже совсем холодный и только неестественно свернутая шея показывает, отчего он не так долго мучился.

Получается, сам Тонс, лежа ниже, подгребал под ним камни, тогда тело Карна спускалось вниз, чтобы я это заметил и он, своей хитростью, заставил меня приблизиться на расстояние броска. Кинуть пару оставшихся ножей, надеясь, что я уделю внимание его напарнику и позабуду о своей защите.

Так себе план, не больше десяти процентов на успех, похоже, что двигаться старый Охотник уже не может, но, его звериная жажда мести и желание забрать меня с собой поражают, что ни говори.

Даже теперь я не хочу приближаться к его телу, опасаясь, что еще один-два ножа у него остались, на перевязи раньше у него их имелось шесть штук, бросил он всего четыре, а свои судороги он мог мастерски разыграть, ведь я отчетливо увидел, что в сердце не попал, болт вошел ниже и значительно.

Поэтому, я протаскиваю тело Карна вниз и найдя подходящее место, ударом маны оставляю глубокую впадину в каменном основании, сдвинув все камни в одну сторону, потом бью еще раз, расширяя ее и кладу тело на дно образовавшейся на время впадины. Подумав, я кладу копье ему на грудь и стою над его телом, прощаясь с ним, пусть я и совсем его не знал.

Делаю все это я, не спуская глаз с Тонса и потом, даже достаю бинокль и долго, минут пять жду, пока не убеждаюсь, что Охотник дышит, стараясь делать это, как можно незаметнее.

— Ну что ты с ним будешь делать?

Несгибаемой воли и характера человек, ноги, похоже, сломаны, болт торчит в груди, полдня пролежал на холодных камнях, а он все мертвым притворяется, чтобы меня с собой забрать или, хотя бы, ранить. Даже судорогу сыграл, очень похоже, насмотрелся за свою кровавую жизнь множество раз, как это выглядит.

Можно его оставить здесь лежать, теперь то он, точно, никуда не денется. Только мне очень желательно спрятать тела, как можно лучше, ведь, через полтора месяца их будут искать и если найдут, то легко свяжут странную площадку наверху с местом их смерти. Шансов, что заберутся так далеко в поисках — немного, но, дело требуется доделать.

Я обхожу Тонса по краю осыпи, он все также лежит на боку, рука снова спрятана где-то в районе живота, там, где перевязь с ножами. Собираю ману в руку, тщательно целюсь и точным ударом перебрасываю тело Охотника поближе к телу его напарника, потом еще раз и еще, пока он не оказывается во впадине, рядом в Карном, так же лежа на боку и уткнувшись носом в его плечо.