Блюминг пытается жестами изобразить состояние своей души, но азбукой для немых он владеет слабовато, поэтому получается неубедительно. У бандитов и то понятнее.

Поскольку я еще неопытен, меня также начинает подводить словарный запас, и я перехожу к другой теме.

— Чем занимается ваше предприятие?

— Пых-мых-дых-оп…

— Не понял. По-русски будьте любезны, не надо здесь жаргоном сыпать.

— Я, кажется, догадываюсь… Сколько?

— Чего сколько?

— Ну-у-у…

Пальчик трется о пальчик.

«Дать бы вам в рожу за такие жесты, гражданин Блюминг», — говорит мой внутренний голос. Но вслух я предупредительно-спокоен:

— Перестаньте, Аркадий Андреевич, оставьте себе на адвоката. Мы не продаемся!!!

Реплика произносится величественно, хотя я и сижу. Очень неудобный стол.

— Так чем занимается ваше предприятие?

— Господи, Боже мой… Мы закупаем сырье за рубежом для производства самых необходимых стране лекарств и поставляем его на фармацевтические заводы. Мы за здоровое будущее нашей великой страны!

Блюминг тоже не встает.

— Вы что, кандидат в депутаты?

— Нет.

— Тогда не агитируйте. С кем вы живете?

— А это-то тут при чем?

Во дурик, как же я буду на тебя копать, не зная исходных моментов?

— В деле должно учитываться все, вплоть до вашей сексуальной ориентации. Установка Генеральной прокуратуры. Так что извольте.

Блюминг окончательно подавлен. Еще бы. Тактику проведения допроса я сдал на пятерку. Могу диплом показать.

Аркадий Андреевич склоняет голову и начинает бормотание:

— Я живу с женой и дочкой.

— Машину имеем?

— Да, «Вольво».

— Номер помним?

— Конечно.

— Давайте.

Блюминг дает.

В последующие пять минут он отдает все, начиная со сведений о зарплате жены и заканчивая родословной своего ротвейлера. Насколько искренне — покажет время.

Когда я получаю некоторую базу для рытья, то удовлетворенно киваю.

— Хорошо, время дорого, а в стране разгул. Будем заканчивать. Ваше последнее слово.

— Где ваш начальник?

— По коридору вторая дверь.

«Беги, беги, жалуйся. Михалыч тебе быстренько разъяснит права и обязанности».

— Значит, вы настаиваете, что упали нечаянно?

— Знаете что, молодой человек?…

— Не знаю и знать не хочу. Нет так нет. Смотрите, вас за язык никто не тянул.

Я указываю на дверь. Блюминг растворяется, не простившись.

Отличненько! Что там дальше Михалыч говорил-то? Ага, протокол надо бы переписать. Это без проблем. Две остановки до универмага. Заодно, кстати, посмотрим, чем торгуют на моей территории.

Заяву с директора универмага я взял достаточно быстро и профессионально. «В городе беспредел, поймите нас правильно, обязаны реагировать». — «Конечно, конечно, понимаю…» Хотя поначалу у директора был такой вид, будто я снял перед ним штаны. Справка о стоимости стекла ложится рядом с заявой. Стеклышко дорогое — двести тонн плюс установка.

Сейчас я стою перед сверкающим никелированными рейками и стеклом отделом импортной галантереи. К отделу приставлена не менее яркая продавщица по имени Леночка, которая является почетным свидетелем падения гражданина Блюминга.

Стекло уже заменили на новое, лужу присыпали песочком, хотя местами коварный лед подает признаки существования.