Только ночью положение неожиданно еще раз становится критическим из-за того, что в легких скопилось много слизи. У Тони начинается сильный приступ кашля, он того и гляди задохнется.

Снова все поставлено на карту, ведь, если после такого хирургического вмешательства не предоставить пациенту полный покой и не обеспечить неподвижность, шов может ослабеть из-за повышенного давления и разойтись. Однако и с этим удается справиться.

Утром следующего дня мы находим Тони бодрым и уверенным. На его лице вновь проступили ясные и четкие черты альпийца, тень страха рассеялась. Он улыбается мне, у него все хорошо. Блестя глазами, он произносит на своем неподдельном баварском диалекте: «Я хотел сказать вам «большое спасибо», господин профессор!»

Из Старой Руссы приходит телефонограмма о случае возникновения абсцесса головного мозга в результате того, что пуля застряла в теле. Мне предписан осмотр больного. Нелегко так скоро оставлять Тони, но раздумывать не приходится. Мы немедленно выезжаем.

Никак не получается забыть своего тяжелого поражения в Молвостицах, того ужасного случая с аневризмой подключичной артерии. По-прежнему стоит перед глазами мертвенно-бледный юноша, тело которого осталось лежать бездыханным на операционном столе. Даже успешная операция, сделанная Тони Доблеру, не может избавить меня от этого неприятного воспоминания и успокоить совесть.

Мы сворачиваем в небольшой перелесок на реке Шелони и останавливаемся перед нашей дачей. Из лаборатории тут же выходит Шмидт.

– Привет! – кричит он. – Мы вас уже ждем. Поздравляю с Тони Доблером!

– Что-что? – Я ошеломлен. – Вы уже знаете?

– Ну да, все только об этом и говорят. Кстати, я только что от главного врача. Наверху очень радуются тому, что вы его спасли.

– Это было не просто. Я вам позже с удовольствием все подробно расскажу. Между прочим, привез вам на исследование случай ранней аневризмы. Препарат уже законсервирован.

– Хорошо, обследуем. Потом можете посмотреть разрезы.

– А не могли бы мы с вами как-нибудь побеседовать о сосудистой хирургии? У вас найдется для меня немного времени?

– Конечно, заходите сегодня вечером в лабораторию.

И вот мы сидим в тишине лаборатории. И я безудержно рассказываю ему о своей трагической неудаче в Молвостицах. Шмидт, как всегда, трогательно пытается меня утешить:

– Такие случаи бывают у каждого хирурга. Значит, классический метод вас подвел, и теперь вы ищете новый путь. Что собираетесь делать?

– Сперва надо провести предварительные анатомические исследования. Идея есть, но я не знаю, осуществима ли она. Не могли бы вы предоставить мне возможность изучить еще раз на деле анатомию верхней передней области средостения и нижнюю зону шеи. Хочу найти лучший метод доступа.

Он охотно соглашается. Теперь можно работать дальше. Мне обязательно нужно найти новый путь, и поскорее.

11 октября 1941 года. Вся земля со своими избушками, деревьями и дорогами неожиданно накрылась белой вуалью. Это почти чудо. Из туманной мглы бледного неба на землю опускаются огромные ледяные кристаллы. Ночью ударил мороз, влага превратилась в иней, земля обледенела и затвердела. Лужи и пруды затянулись тонким слоем льда. Словно картина в нежных, серебристых тонах.