Мы навещаем еще один дивизионный медпункт недалеко от Холма. Операций здесь не делают, условия неподходящие. Он служит лишь перевалочным пунктом.

Затем отправляемся в Дунаево, где располагается взвод медицинской роты. Я наблюдаю, как оперирует молодой врач-ассистент и получаю настоящее удовольствие! Он очень талантлив. Просто светлый луч во тьме.

Посреди разговора с коллегами о животрепещущих проблемах военно-полевой хирургии меня зовут к телефону. Кто бы это мог быть, кому известно, что я здесь?

Беру трубку, представляюсь – и тут на другом конце провода отзывается адъютант самого генерала графа Арнима, командующего холмским участком фронта, который руководил освобождением окруженного Холма.

– Господин профессор! – доносится до меня голос. – Господин генерал узнал о том, что вы гостите в нашем районе. Он сердечно просит вас пожаловать в гости.

– Я с радостью приду, – отвечаю я. – Когда господину генералу будет удобно принять меня? Подойдет ли сегодня после обеда, скажем, часов в пять?

– Конечно. Итак, в пять часов, господин профессор.

Поездка по холме кой трассе, покрытой скользкими бревнами, становится настоящим испытанием. За три часа нам перетрясло все кости. Наконец, у развилки водитель сворачивает с главной дороги и останавливается перед небольшим деревянным домом. Уже издали я замечаю генерала. Он стоит на крыльце своей дачи. Разминая затекшие ноги, я выползаю из машины, иду к нему навстречу и представляюсь.

– А, это вы, проходите!

Граф Арним держится абсолютно непринужденно, он явно радуется, протягивает мне руку. Прежде чем зайти в дом, я позволяю себе заметить:

– Господин генерал, вы не поверите, у меня такое чувство, словно я именинник. Впервые с тех пор, как меня назначили на должность консультанта, меня вызывает к себе высокий военный начальник, и я с ним знакомлюсь и общаюсь.

– Не говорите ерунды, – отвечает он, – я не вызывал вас, а пригласил в гости. И очень рад вас видеть. Кажется, с вами можно поговорить.

– Господин генерал, сколько вам будет угодно.

В комнате он вызывает ординарца. Все поведение обер-ефрейтора указывает на то, что он любит генерала. Существует какой-то особый, своеобразный вид наглости, с которой обер-ефрейторы обслуживают нелюбимых начальников.

– Будьте любезны, позовите господина полковника. – (Полковник – это его первый адъютант.) – И сходите за бутылкой красного вина.

Комната очень уютная. Заходит полковник, бледный, изможденный, похож скорее на ученого. Совсем недавно генерал Арним и этот человек освободили Холм.

– Послушайте! – говорит генерал. – Профессор сказал, что как хирург-консультант впервые общается с военным руководством. Вы это понимаете? Я – нет.

– Я тоже, – отвечает полковник. – Может быть, господин профессор объяснит нам?

– Вольно? – с улыбкой спрашиваю я.

– Вольно, – подтверждает генерал.

– Тем лучше. Во время Первой мировой войны главные медики входили непосредственно в штаб армии, а значит, находились рядом с высшим командованием. Тут возникала закадычная дружба, особенно между хирургами и генштабистами. Они часто беседовали друг с другом. Руководство жаловалось на что-то врачам, врачи – руководству. Результат был потрясающий. Затем их разлучили и в делах, и в личных отношениях.