Однажды на праздник дарили даже лифчики, кружевные и абсолютно синтетические. Лифчики были все как на подбор – совершенно малюсенькие, рассчитанные на миниатюрные восточные груди. За ними толпилась дикая, с криками, очередь. Именно тогда Оля и получила альтернативные трусики.

Все это смущало страшно, попахивало какой-то авантюрой. Хотя измены Родине и продажи души за эту чепуху корейцы вовсе не требовали. Не иначе – выжидали. Впрочем, Оля стала получать даже некоторый кайф от предвкушения этого последнего штриха, этого праздника халявы. Теперь перед каждым собранием она загадывала, что подарят нынче хитроумные корейские ксендзы? Пока угадать не удалось ни разу, хотя подарков всегда было два варианта.

Сегодня Оля загадала на гольфы. Чисто ассоциативно – в прошлый раз дарили носки. Вторым вариантом был брелок. Здесь она слегка подстраховалась. Брелоки, то жестяные, то кожаные, то пластмассовые, дарили с завидной регулярностью.

Конечно, она промахнулась. Сюзанна раздавала пластмассовые негнущиеся пакеты с иероглифом, но к ней подходили немногие. Женщины, восторженно глядя, выстраивались в очередь к раскрасневшейся Вареньке, которая вручала в протянутые руки нечто странное. Какие-то овальной формы махровые штукенции, состоящие из сплошного овала и овала с прорезанной по центру дыркой. Штукенции были плоские и невообразимо постельных тонов.

Оля, несколько смущаясь, впервые встала в очередь. Ей досталась штукенция нежно-салатного цвета. Из нелепой этой штуки выползали, жалобно трепыхаясь на ветерке, какие-то тесемочки. Оля задумчиво вертела подарок в руках, пытаясь определить его предназначение.

– Это нашлепка на унитаз, – объяснила ей пожилая прихожанка, которой достался товар персикового цвета. – Вот, смотрите, это завязывается на сиденье, – она нежно поглаживала мягкое кольцо с тесемочками, – а это – на крышку от него. Умеют все же делать! – добавила женщина восхищенно.

Оля шла по улице, неловко держа под мышкой салатное сокровище. Куда его? Сказать Сашке, что купила? Или как? Так ничего и не придумала.

Саша, как назло, оказался дома.

– Оль, ты куда исчезла? – появился он в прихожей с вилкой в руке. Не дождался – наверное, голодный пришел.

– Привет! – как можно беззаботнее сказала Оля, пытаясь прошмыгнуть в комнату.

Махровое чудовище она прятала за спиной. Но Саша все-таки углядел ее добычу:

– Оль, а что это? – остановил он ее, поцеловал в висок и мягко потянул овал на себя.

– Да это так… – замялась Оля.

– Что, новая шляпка? – заржал Саша, разглядывая нелепые тесемки.

– Это… Это мне подарили! – с вызовом ответила Оля.

Чего, собственно, ей стесняться? Дареному коню в зубы не смотрят.

– Нет, Олька, ты объясни, это для чего? – Саша нацепил кольцо на шею, сам овал болтался у него за спиной на манер капюшона. – Мне идет? – Он кокетливо пригладил волосы.

– Сашка, отстань, это для унитаза.

– Для унитаза? – кажется, ей удалось его удивить. – И кто ж тебе это подарил? А? Это прямо роскошный подарок. Оль, ну признайся, кто?

– Дед Пихто! В церкви подарили, в корейской. Да, – глядя в его изумленные глаза, призналась Оля, – я туда хожу. Мы поем там песни. Хором. Ну, и псалмы. А потом всем дарят подарки, – произнеся это вслух, она вдруг поняла, как все на самом деле глупо и смешно, и захихикала.