Старики удалились.
Не прошло и нескольких минут после их ухода, как возле плачущей Любуши очутился Вадим.
— Любуша, милая, — говорил он, приближаясь к девушке. — Видишь! Сам Перун своей волей нас соединяет! Мы суждены друг другу... Перестань плакать. Забудь его... Я тебя горячо-горячо любить буду...
Любуша вытерла слёзы.
— Да, княжич, — тихо кивнула она. — Против судьбы не пойдёшь... Ты одолел меня — слабую, беззащитную... Что делать! Женой твоей поневоле я буду, но любить тебя... не полюблю никогда!
— Полюбишь, Любуша. Я тебя заставлю полюбить... Ну, улыбнись же, радость моя.
Однако Любуша не улыбнулась. Слишком велика была её скорбь. Напрасно молил Вадим у неё хоть одно ласковое слово, хоть один добрый взгляд...
Потянулись дни — бесконечно долгие для влюблённого Вадима и быстрые, как мгновения, для Любуши, скорбящей по своему милому; девушка всё-таки никак не могла смириться со своей участью.
Но вот и день свадьбы настал.
Задолго до него стали собираться в селение гости. В хоромах Володислава всё уже приготовлено было к приёму молодой невестки.
Вот наконец и брачный день наступил. Сам Велемир прибыл в род Володислава. Готовились обильные жертвы. И всё было готово к совершению обряда.
Толпы народа заняли обширный луг перед селением, где Велемир собирался совершить обряд. Радостный жених давно уже ждал прибытия своей невесты.
Вот и Любуша показалась, окружённая подругами...
Вдруг... как раз в это время в толпе, окружавшей жертвенник, произошло некое смятение. Разом заволновалась толпа, послышались крики:
— Остановитесь! Остановитесь!
Какой-то человек, совсем не в праздничной одежде, протолкался вперёд.
— Любуша, остановись! — воскликнул он. — Разве ты забыла свою клятву?
Все оглянулись на дерзкого.
Это был Святогор...
27. Мнимый волхв
Он был бледен, лицо его осунулось, под глазами виднелись тёмные круги, но всё-таки он был жив.
В этом никто не мог сомневаться!
Как же он спасся?..
Старый Рулав, оттащив тела обоих юношей от отмели, где их захлёстывали волны, сам спрятался в гущу кустарника. Любопытство подстегнуло старого норманна посмотреть тайком, что будет с юношами, когда они очнутся и увидят себя в роще Перынского холма.
К тому же Рулав был в некотором роде философ и в данном случае рассуждал так: «Вот не суждено погибнуть этим молодцам, и они не погибли. Ору днём же их спасения Один выбрал меня... Я оказал им немалую услугу, стало быть, со временем когда-нибудь и они мне окажут услугу. Почём знать, на что они мне могут пригодиться. Этот Вадим способен укрыть меня от жрецов, а со Святогором можно набрать дружину из его товарищей и вместе с ними уплыть к берегам родной Скандинавии.. Судьбы Одина неисповедимы. Может быть, он и послал мне сегодня такой случай, чтобы я воспользовался им».
Размышляя так, старик внимательно наблюдал за всем происходящим на берегу.
Он видел, как очнулся Святогор и с каким вниманием ухаживал он за Вадимом.
«Славный мальчик! — думал норманн. — В рядах наших дружин он был бы могучим и храбрым берсерком. А здесь его мало ценят».