Молчаливые, сумрачные сошлись вокруг помоста вечевики. На их лицах были скрытая тоска, недоумение. Всем им казалось, что даже самый колокол звучал каким-то грусть наводящим, заунывным звоном, а не прежним весёлым, радостным...

После Гостомысла никого не хотели иметь новгородцы своим посадником, если не навсегда, то по крайней мере до тех пор, пока жива ещё память об усопшем мудреце. Поэтому вечевой помост заняли все находившиеся в Новгороде старшие и степенные бояре, посланные от соседних племён старейшины родов, «концевые» и пятинные старосты.

— О чём речь-то пойдёт на вече? — слышались вопросы в толпе.

— Если послы вернулись, пусть рассказывают!

— Да, верно, пусть скажут, как на самом деле было.

— Мужи и люди новгородские, — громко заговорил старший из бояр, — действительно пришёл посланец от старейшин наших и будет вести речь к вам от имени тех, кого послали вы к варяго-россам.

— Слушаем! Слушаем! — раздалось со всех сторон.

Бояре и старейшины расступились, пропуская вперёд величавого старика, одного из бывших в посольстве славян к варяго-росским князьям.

Он заговорил не сразу. Сперва он дал затихнуть шуму веча и только тогда повёл свою речь.

— Слушайте, мужи новгородские и людины, слушайте и запоминайте слова мои, — заговорил он зычно и твёрдо, — по указанию мудрого посадника Гостомысла и по воле вече пошли мы за Нево к племени варяго-росскому, к трём князьям, Рюрику, Синеусу и Трувору (природному славянину очень трудно было произносить имена так, как произносили их норманны, поэтому он и не задумался переделать их на свой лад). Труден наш путь был по бурному Нево и опасным фиордам, но Перун хранил нас от всех бед в пути и напастей. Невредимыми достигли мы стран, откуда не раз приходили к нам гости, и везде принимали нас с великой честью. Зла не ведали мы ни на пути, ни в городах прибрежных, волос не упал с нашей головы!

— А Вадим их послов конями разметал! — крикнули в толпе.

— Там, за морем, не так послов встречали.

— Не то что мы на Ильмене...

— И нашли мы по слову Гостомысла трёх князей варяго-росских. Знаете вы их всех, были они здесь в наших местах, когда войной на нас шли. Нашли мы их и низко-низко поклонились им.

— Ну, зачем же очень-то низко! — крикнул один из вечевиков.

— Так повелело нам вече, — возразил ему посланец и продолжал: — Чувства, которые испытали мы тогда, словами нельзя передать. Грозным, могучим, но и милостивым показался нам этот великий воин. Нет у нас на Ильмене таких! Высок он ростом и строен станом. Белы, как первый снег, его одежды, и, как солнечный луч, блестит рукоять его меча. Осанка Рюрика величественно важна, высоко он носит свою голову, и твёрдая воля видна в его взгляде. Счастлив будет народ приильменский под его рукой, получит он правду свою, и сокрушены будут все виновники бед наших.

— Так говори же, согласились ли братья княжить и владеть нами! — загремело вече.

— Послы умолили Рюрика, он стал нашим князем и скоро будет среди нас со своими дружинами. Готовьтесь, роды ильменские, встретить своего повелителя князя, носителя правды, защитника угнетённых и грозного судью для всех.