— Возможно… Возможно… Но не исключено и другое: что она нашла душевный покой в искуплении своей вины.
— Нет, мсье Пуаро, я знаю точно, что Каролина не виновна.
— Видит бог, мадемуазель, я не имею намерения поколебать в вас эту уверенность. Но давайте рассуждать. Вы говорите, что ваша сестра не виновна. Хорошо. В таком случае, что же в действительности произошло?
— Я согласна, что это чрезвычайно трудный вопрос. Вероятно, все-таки случилось то, что говорила Каролина: самоубийство.
— Похоже это на Эмиса Крэля?
— Нет, не похоже. То, что Эмис покончил с собой, кажется мне совершенно фантастическим.
— А вам не приходило в голову какое-нибудь другое объяснение?
— Я вас понимаю. — В голосе Анджелы послышалась нотка любопытства. — Вы хотите сказать, что его мог убить кто-нибудь другой?
— А разве это исключается?
— Не исключается, но трудно себе представить. В то время не было никаких оснований кого-либо заподозрить. Я не вижу таких оснований и сейчас.
— И все-таки давайте это обсудим. Кто из близких к Крэлю людей был — как бы это выразиться, — был больше, чем другие, способен на такой поступок?
— Дайте подумать. Ну, отбросим меня — я его не убивала. Затем эта… Эльза. Она тоже отпадает: она совершенно обезумела, когда он умер. Кто там был еще? Мередит Блейк? Он обожал Каролину и ходил за ней по пятам. Вообще говоря, мотив у него был: избавиться от Эмиса, чтобы жениться на Каролине. Но ведь можно было поступить проще: отпустить Эмиса к Эльзе и со временем утешить Каролину. Да и что за убийца Мередит? Такой кроткий и такой трусливый. Нет, отпадает. Еще кто?
— Мисс Уиллиамс? Филип Блейк? — напомнил Пуаро.
Строгое лицо Анджелы смягчилось улыбкой.
— Мисс Уиллиамс? Трудно представить себе свою гувернантку в роли убийцы. Правда, она ненавидела Эмиса. Она вообще не любила мужчин. Но разве это может служить достаточным основанием для убийства? Ведь нет?
— Конечно, нет.
— А вот Филип Блейк… — Она помолчала. — Он казался мне человеком очень ограниченным:
— А разве ограниченность связана с наклонностью к убийству?
— Она может привести к какому-нибудь примитивному поступку. А убийство — поступок примитивный, не правда ли?
— Да, пожалуй. Но ведь этого недостаточно — нужен повод. А какой повод мог быть у Филипа Блейка?
Анджела Уоррен ответила не сразу. Она сидела, нахмурившись и опустив голову.
— Вы чего-то не договариваете, мисс Уоррен. Быть может, эти двое мужчин были соперниками в отношении Эльзы?
— Нет, нет, этого не было.
— Что же в таком случае?
— Знаете, — проговорила Анджела медленно, даже с трудом, — однажды в Олдербери я видела, как Каролина вышла из комнаты Филипа Блейка очень поздно вечером. В то время я не придала этому никакого значения: Каролина вышла из спальни Филипа Блейка — что же в этом особенного? Это могла быть и спальня мисс Уиллиамс или моя. Но меня поразило выражение ее лица — особенное выражение, которого я в то время понять не могла.
Пуаро задумался. Он вспомнил, что в беседе с Филипом Блейком он почувствовал какую-то фальшивую ноту. Откуда такая враждебность к Каролине? Она казалась странной. Затем слова Мередита Блейка: «Филип был очень недоволен женитьбой Эмиса и даже не ходил к ним целый год». Может быть, Филип любил Каролину? И, может быть, когда она выбрала Эмиса, его любовь перешла в ненависть? Пуаро вспомнил этого толстого процветающего дельца с его гольфом и его комфортабельным домом. Какие чувства руководили Филипом Блейком шестнадцать лет тому назад?