— Билеты в кассе, — сказал он на прощание и повесил трубку.

Погода снова испортилась, и начал накрапывать мелкий дождь, но Илье это даже понравилось. Было в этом что-то символическое и на редкость соответствующее его теперешнему настроению. Однако никакое настроение никогда не мешало ему делать дело, а дел у него на сегодня намечалось более чем достаточно.

До шести часов вечера он успел побывать в трех разных сетевых центрах, где отправил и принял пару десятков электронных писем. И на Главпочтамт съездить успел, где Максима Николаевича Коломийца уже ожидали две бандероли, прибывшие с курьерской службой «Гермес» из Амстердама и Иерусалима (Карварский продолжал честно отрабатывать полученные от Ильи деньги). Сделал несколько звонков из телефонов-автоматов и даже успел зайти в контору по найму жилья, но, что естественно при таком плотном графике, все время «забывал» поесть, и даже попить чего-нибудь горячего или в туалет заскочить времени не хватило. Так что, придя в театр уже после третьего звонка, Илья в зал не пошел, а направился прямиком в туалет, откуда несколько позже перешел в кафе и там уже дождался антракта.

Когда в фойе появились Зоя с Вероникой, Илья встал из-за столика и помахал им рукой, стараясь при этом улыбаться так, чтобы о его настроении и душевном состоянии не догадалась даже чуткая к фальши, как почти все дети, Вероника.

— Извини, зайка! — сказал он, поднимая Веронику под мышки. — Папка твой совсем заработался. Даже в театр опоздал.

Он прижал хрупкое тельце к груди и поцеловал девочку в щеку.

— Где ты был? — спросила Вероника, кося хитрым глазом на стол, где ее уже дожидались вазочка с разноцветным мороженым, стакан клубничной воды Лагидзе, и упаковка детского шоколада «Мадам Павловой».

— На работе, солнышко, — объяснил Илья, осторожно усадив девочку на стул и вручая ей ложку.

— А меня? — с какой-то странной, «кривоватой», улыбкой спросила Зоя.

— И тебя, — ответил Илья и, шагнув к ней, наклонился и тоже поцеловал в щеку.

— И это все? — В глазах у нее, по-прежнему, стояла тревога, но лицо немного расслабилось и улыбка стала более естественной.

— Будет и еще, — ответил он по-фламандски, пододвигая ей стул. Фламандский язык он выбрал с умыслом. Его не понимала не только Вероника, но и абсолютное большинство жителей Петрова, а на слух для большинства из них он будет восприниматься без отторжения и излишнего любопытства, потому что отчасти похож на шведский и норвежский, которые здесь не экзотика, хоть и на них мало кто говорит.

— Я заказал тебе кофе и белое вино, — сказал он, усаживаясь напротив нее. — Не помню, ты ведь, кажется, любишь Мозельское?

— Люблю, — улыбнулась она и подвинула к себе бокал. — Как ты?

— Неплохо, — сказал он, откровенно тяготясь обстановкой вынужденной недоговоренности. — Я принес тебе подарок.

— Да? — Зоя с любопытством посмотрела на маленький продолговатый футляр, который он положил рядом с ее бокалом. — Что это?

— Это сотовый телефон, посмотри, надеюсь, он тебе понравится.

— Ох! — сказала она, открыв футляр.

Телефон действительно был очень маленький — Илья и сам еще таких не видел — и очень красивый. Заказ делал Карварский, и Илья волновался, что «Лунатик» выберет что-нибудь не то. Обошлось. Крошечная серебряная игрушка замечательно смотрелась в смуглой изящной руке Зои, ну а то, что аппараты фирмы «Исраэл электроникс» принципиально не локализовывались с точностью большей чем квадратный километр, и то, что в этом, как и еще в пяти полученных Ильей телефонах была предусмотрена возможность кодирования сигнала, знал пока только он один.