– Крис, а давай как-нибудь встретимся? – неожиданно предложил Эдвард. – Как тебя найти по визору, чтобы договориться заранее?

Наверное, такими знакомствами пренебрегать нельзя, но что я мог ответить?

– Эдди, у меня нет визора.

– Как это нет? – удивился тот. – Ты, наверное, шутишь?

– У меня его действительно нет, – покачал я головой. И уже собрался было объяснить, по какой именно причине, когда тот, несомненно обидевшись, указал пальцем на какую-то дверь.

– Это здесь. До свидания, Кристиан.

Он повернулся и пошел прочь.

«Мальчишка, – глядел я ему вслед. – Мог бы сначала выслушать».

Мне кажется, на этот раз Сесилия превзошла саму себя. А может, все дело в акустике зала, которая действительно была великолепна. Конечно же ее выступление стало лишь частью концертной программы, которую предложили участникам торжества между какой-нибудь десятой и одиннадцатой переменой блюд. Именитых исполнителей хватало, но именно Сесилия имела наибольший успех.

Начала она со своего шлягера: «Это было прошлым летом…», и я даже успел расстроиться, видя, что Сесилия так и не смогла справиться с волнением. Но после двух строчек куплета разошлась так, что закончила песню под шквал аплодисментов. И еще она была великой актрисой.

В первой песне Сесилия походила на восторженную девчонку: она молода, красива, мужчины говорят ей комплименты, и впереди ждет долгая счастливая жизнь. Исполняя следующую композицию, которая была очень грустной (в ней говорилось о несбывшихся надеждах), Сесилия добавила в свой образ чуточку цинизма: все-таки те разочарования, которые с годами ждут любую женщину, не могут не оставить отпечаток. Нет, она не стала выглядеть старше, но ей очень хотелось верить. Контраст был резким, но в то же время настолько органичным, что даже за одно это восторженным почитателям ее таланта стоило носить Сесилию на руках.

Музыканты тоже не подвели: они ясно дали понять, что превосходных исполнителей хватает даже в той среде, в которой они обитают. Один саксофонист Руди чего только стоил! Я даже успел проникнуться за них гордостью: знай, мол, наших! Хотя, если разобраться, какое я к ним имею отношение.

Поздним вечером, покидая президентский дворец с все еще разгоряченной после танцев Сесилией, я поймал на себе взгляд президента Ренарда. Узнал ли он меня? Все в один голос утверждают, что я очень похож на отца в молодости, правда, тот носил усы. Во многом именно благодаря моему отцу Ренард стал первым и пока что единственным президентом Ангвальда.

– Здравствуй, любимая моя сестричка.

Дверь мне открыла сама Изабель. Служанка у нас давно уже приходящая, нанять постоянную не по карману. А ведь когда-то их было три.

– Здравствуй, мой непутевый братец. Что-то редко ты к нам стал заглядывать. Чай будешь?

– Конечно, буду. Смотри, какие я пирожные купил, твои любимые. Мама дома?

– Нет, она в гостях. Проходи в гостиную, я сейчас.

Она права, теперь я появлялся здесь редко. Но и причина самая уважительная. Я опасался: вдруг все раскроется, и полиция придет меня арестовывать в тот самый миг, когда я буду дома. Что произойдет дальше? Толпа незнакомых людей, которые начнут расхаживать по дому с самым хозяйским видом. Тщательный обыск с выворачиванием всех шкафов, комодов и шифоньеров прямо на пол. Пыжащийся от осознания собственной значимости дворник, привлеченный в качестве понятого. И, как апофеоз всего, меня выведут в наручниках под любопытные взгляды случайных прохожих. А соседи станут перешептываться: мол, чего еще следовало от него ожидать? Бог бы с ним, с самим арестом, но пусть лучше мама узнает обо всем из газет, чем вот так.