Сам Володя полагал, что выбора как такового нет, в итоге он получит и то, и другое. В душе же он понимал, что в первую очередь для него существует небо. Все остальное потом. Правильно или нет, сейчас уже не понять. Иногда впоследствии Ливанов сожалел о принятом решении, прекрасно зная, что не мог иначе. Жизнь такая штука — простые решения для дураков.

В тот вечер между молодыми людьми словно тень пробежала. Появилось ощущение, что счастье ненадолго, понимание неизбежности расставания, предчувствие конца. Они продолжали встречаться, вместе гуляли на выпускном. Волшебная ночь, которую они провели вдвоем, самая короткая ночь в году и… Нет, ничего не было, о чем иногда бахвалятся в мужской компании. Только нежные поцелуи на скамеечке в укромном уголке парка.

Через три дня Володя уехал. Естественно, Настя пришла на вокзал. Провожая друга, глядя на него мокрыми глазами, девушка обещала ждать и просила писать как можно чаще. Володя пообещал все, что только мог. Он искренне полагал, что когда вернется, может, через год, все будет как прежде. Он еще не понимал, что оставляет на перроне не только родной город, детские годы, родителей, друга детства Васю Наговицына, но и часть своего сердца.

Протяжный паровозный гудок, провожающих обдало клубами вонючего угольного дыма, последние слова, обещания, напутствия, украдкой вытирающая глаза мама, седые усы отца, смущенно отступившая за спины Володиной родни Настя. Все это осталось в прошлом. В одну реку нельзя ступить дважды, и вернуться в прошлое тоже нельзя. Со временем Владимиру Ливанову пришлось познать эти простые истины на собственном опыте. Жизнь умеет избавлять от излишней наивности. Вот только не всегда безболезненно и без последствий.

За прошедшие сутки Овсянников устал как собака.

Вымотался хуже некуда. Вроде работа была в основном сидячая и на телефоне, а ощущения такие, как будто вернулся из многочасового полета на полную дальность в сложных метеоусловиях. Больше всего Овсянникова притомили не работа и бессонная ночь, а беспокойство и переживания.

Подготовить группу, согласовать маршрут и время удара со штабом дивизии, дождаться, пока те, в свою очередь, согласуют налет со штабом 2-го флота люфтваффе, проанализировать метеосводку и свежие разведданные, лично проверить, как штурманы и командиры эскадрилий вызубрили карту, координаты целей, характерные особенности местности, вытрясти душу из инженера полка, заставить его еще раз проверить и перепроверить машины — это и есть обычная работа командира. Самая простая часть работы. Куда труднее глядеть вслед отрывающимся от взлетной полосы тяжелогруженым бомбардировщикам, а затем сидеть в одиночестве на командном пункте и ждать. Ждать, зная, что ничего больше сделать не можешь, ничего от тебя больше не зависит.

Пытаясь отвлечься от тяжелых дум, подполковник заставил себя засесть за бумаги. Но все равно работа шла медленно, мысли постоянно возвращались к ушедшей в неизвестность авиагруппе майора Чернова. Кофе и сигареты не помогали, наоборот, будоражили нервы, заставляли чуть ли не каждые полчаса заглядывать в радиорубку и интересоваться у дежурного связиста: не слышно ли чего на волне группы? Ближе к полуночи Иван Маркович дал себе зарок, что в следующий вылет он лично поведет эскадрильи к цели. И будь что будет.