Впрочем, это не означает, что я как автор стремлюсь непременно разрушить логику — историческую, социальную или какую-то еще. Реалистичность футур-моделей безусловно важна — но важна не более, чем реалистичность в описании погоды. Нет такой детали, ради которой стоило бы пренебречь внутренним состоянием героя, и нет такого героя, ради которого нельзя пожертвовать деталью. Даже если эта деталь — целый Мир.

Фантастическая литература чрезвычайно разнообразна (во всяком случае, более разнообразна, чем реалистическая проза). В рассказе о приключениях бравого космопроходца нужна ли реалистическая социально-прогностическая конструкция? Для такого рассказа достаточно придумать оригинальную ситуацию, пусть она даже противоречит не только социальной прогностике, но и вообще законам природы. Иное дело, если берешься писать рассказ (повесть, роман) о том, каким действительно представляется будущее — страны, планеты, Вселенной. Здесь футурологическая модель уже не может выполнять лишь служебную функцию — она становится стержнем, сутью, основной идеей; персонажи обязаны вести себя так, как требует созданная автором футурологическая модель.

В моем юмористическом цикле о приключениях «звездопроходимца» Ионы Шекета много фантастических декораций, на фоне которых действуют персонажи, но это именно декорации — на них, возможно, интересно смотреть в ходе представления (во всяком случае, автор на это рассчитывает), но прогностического смысла в большинстве своем они не имеют.

Иное дело — повесть «Взрыв», опубликованная больше 15 лет назад. Там был важен именно научно-технический прогноз, речь шла о возможности создания генетического оружия. Нужно было такое оружие придумать, оценить последствия его применения. Это уже не декорация, а смысл жизни главного героя. Идея, разработанная в повести, была прогностической (сейчас, кстати, генетическая бомба перестала быть фантастикой).

Экстраполяция, выявление тенденций, экспертные оценки — это методы реально существующей науки футурологии (в советские времена она называлась научным прогнозированием). Если бы фантастика ограничивалась использованием лишь этих методов, то, как и реальная футурология, могла бы претендовать на правильное описание будущего в пределах 20–30 лет — именно на такую «глубину» взгляда претендуют так называемые дальнесрочные прогнозы. Почему не глубже? Потому что любая экстраполяция, любая тенденция (даже если она только что возникла) достаточно быстро исчерпает себя в результате столкновения с другими тенденциями. Рано или поздно будет сделано изобретение или открытие, отменяющее экстраполяцию: так обычно и происходит в реальности, именно поэтому все методы футурологии не помогают заглядывать в будущее даже на полвека.

У фантастики есть свои приемы, дополняющие методы футурологии. Эти приемы были выявлены еще двадцать лет назад в результате изучения научно-фантастических идей, собранных известным писателем-фантастом Генрихом Альтовым в его до сих пор не опубликованном «Регистре». Эти приемы (их более двадцати) — инструмент более мощный, чем обычные футурологические методы, они позволяют прогнозировать качественные скачки в развитии науки и техники — то, чего футурология не может делать в принципе. Использование этих приемов (метод фантограмм, метод качественных изменений, морфологический анализ и пр.) я считаю оптимальным для создания прогнозируемого фантастического будущего. Сам пользуюсь и коллегам советую.