Слева ключ в низине. И столь бесшумен он,

что превозмочь не сможешь свою внезапно слабость.

Слева кипарис. Как лист

он девственен и бел - как свиток поля,

и, отражаясь в полом свете вод, двоясь,

как собственность источника, исхода,

теченью возвращает цвет,

что в ум твой отрицаньем вложен

(но сколь тот невесом разрыв, растянутый

меж выходом и входом!).

Не приближайся к ним, ни к дереву, ни к водам.

"Омой же молоком меня, - опять услышишь,

омой все то, что было ожиданьем, но стало кругу крови

безначальным эхо..."

А если кто окликнет, либо же попросит

черпнуть из этого ручья,

не оборачивайся, как бы ни был голос тебе знаком,

какой бы он любовью тебя не ранил!

их здесь много

и только мать числом их превосходит,

когда, подобно зернам мака, по берегам шуршат

в незрячем треньи.

И потому иди, не возмущая тленья,

дорогою зрачков, обращены что вспять

к ручью иному, влага чья студена и ломит зубы,

оплавляя рот,

из озера сочась,

которому здесь "память" дана, как имя.

Стражей встретишь тут. Где ожидание дрожит струною.

И, несколько помедлив, им скажи:

да, я дитя земли. И неба звездного,

род чей оставил небо, и что известно всем...

Однако жажда здесь

сложнее, чем кристалл. Омой 'же рот и мозг

мой молоком,

чья белизна прекрасна чешуею

разрывов мертвых звезд,

чьи борозды свились в сетчатку умножений,

в мгновение разлучья в различеньи,

неразличимое, как береста зимой,

с которой начинается огонь черты,

взрезающей покров, ветвящийся по полю ослепленья.

И мой язык омойте.

Словно со змеи сползут счисленья все

в подобьях растекаясь,

но - прежде мне воды, рожденной зеркалами,

не знающими дна: вот в чем неуязвимость!

- как озеро, чье имя мне губами

и впредь не вымолвить. Нет звуку основания.

Я прожил жизнь

которую ни разу здесь никому не явит сновиденье.

Жизнь на земле, где колос страха зерном смирения

питал жестокость,

я прожил срок, играя с богомолом,

как с жерновом порожним - с буквою закона,

попавший в зону отражений,

где тень моя меня перехитрила,

совпав со мной, как слух со звоном.

И вот теперь развязан...

Но таков ли путь начала превращений жалкой слизи,

в себе сокрывшей чисел чистый рой?

Игра которых некогда любовью

была наречена, именованья

сдвигая, будто бусы совпадений,

сводивших перспективы тел в слегка отставшее

от разума значенье...

И не бессмертья. Я прошу напиться.

Всего лишь горсть воды, чтобы раскрылись

в последний час ладони

только бы увидеть, как происходит отделенье капли

и почва снова проливает

разрыва всплеск,

небесный отблеск кражи."10

____________________ 10 Из книги КСЕНИИ.