Джим и Памела жили хорошо, почти так же хорошо, как она потом хвасталась. Совместное времяпровождение в течение долгого времени в машине и в небольших гостиничных номерах вызывало мелкие ссоры, но раздражение возникало часто и по совершенно непостижимым поводам. Даже когда их на сотню долларов обманул англоговорящий араб, пообещавший им большую порцию хэша, ни Джим, ни Памела сильно не расстроились.

Из Танжера они поехали вдоль атлантического побережья на юг в Касабланку, затем вглубь материка, в Марракеш. Они хорошо ели, пили местные вина и снимали всё на кинокамеру “Super-8”, которую купили перед отъездом из Парижа. Сдав машину, на первой неделе мая они прилетели обратно в Париж после трёхнедельного отсутствия.

Несколько дней их квартира была занята, и поэтому они переселились в “L’Hotel”, прекрасную гостиницу на Левом Берегу, двадцать пять шикарно обставленных номеров которой пользовались большим спросом у приезжих рок-звёзд, которых привлекало то, что однажды здесь останавливался Оскар Уайльд. Вскоре последовали рассказы ещё одного собутыльника Джима и падение из окна“L’Hotel”. Вероятно, он приземлился на крышу машины, один раз подскочил и, отряхиваясь, будто ничего не произошло, пошёл по улицам в поисках места, где можно выпить.

Жизнь на Левом Берегу, таким образом, возвращала Джима на бульвар Санта-Моника, где находились все знаменитые бары. “Cafe de Flore” и “Deux Magots”, где однажды пили Сартр и Камю. “La Coupole” с работами Пикассо, Кле, Модильяни, и ещё больше у колонн (“Art Deco heaven”), где однажды останавливались Скотт и Зельда. (Джим говорил, что тамошняя кухня напоминала кухню Рэтнера в нижней части Нью-Йорка – на Восточном Побережье). Для французской толпы “au courant” недавно были открыты самые хипповые “андеграундные” клубы “Le Bulle” и любимая Джимом серия подвальчиков под названием “Rock’n’Roll Circus”.

Шесть из восьми предыдущих месяцев “Circus” был парижским клубом подобно лосанджелесскому “Whiskey”: громкий, с хорошими группами и хорошей аппаратурой, со спиртными напитками, который посещали “низы шоу-бизнеса”. Но уважаемые “Led Zeppelin”, Ричи Хэйвенс и Джонни Уинтер играли здесь джем, так же, как и участники “Beach Boys”. К весне 1971-го года, однако, клуб стал местом торговли героином, которое часто посещали профессионалы “дна”: проститутки, воры, сутенёры. Диск-жокей, который в начале года крутил записи в клубе, а затем перешёл в “Le Bulle”, американский эмигрант по имени Камерон Вотсон, описывал “Circus” как “остывшую индейку на танцплощадке”. Джиму это, конечно, нравилось. От мнимой до реальной грязи. Для Джима это не всегда было шагом вниз.

В конце первой недели мая, в пятницу 7-го числа, Джим был в “Circus” – пьяный, агрессивный, яростный, он бросался подушками и ломал мебель. Его, очевидно, не узнали схватили и выставили за дверь. Молодой французский студент по имени Жиль Йепремьян увидел Джима, когда тот пытался перекричать клубного вышибалу.

Не-е-егр-р-р…

Джиму надоело кричать, и он пошёл ловить такси. Машина уехала. Он подошёл к другой машине, но ему снова отказали. Он снова начал кричать. Жилю, который почти не понимает по -английски, показалось, что Джим кричал “Я хочу мяса! Я хочу мяса!”