– Аурен, понимаю, что ты пережила ужасные события, но сейчас мне нужно встретиться с королем Ревингером. Потом, как только стемнеет, я отведу тебя поесть и принять ванну, и мы поговорим, согласна?

Держа руки перед собой, я качаю головой.

– Нет, не согласна. Просто послушай минуту…

Мидас перебивает:

– У меня нет на это времени. Заходи в клетку.

Он делает то же, что и обычно, – говорит за меня, заставляя поверить в то, что я неправа, зато, как всегда, прав он. Если бы я только могла уговорить его выслушать меня – по-настоящему выслушать, – тогда бы он понял.

Сейчас, когда Четвертое королевство дышит ему в затылок, на него столько всего навалилось, и я не хочу привносить в его жизнь еще больше переживаний. Я знаю, что в глубине души он жаждет такого контроля, потому что волнуется за меня, так что мне понятно, почему Мидас так реагирует.

Но… мне нужно, чтобы и он понял меня.

В кои-то веки я нуждаюсь в том, чтобы он узнал мою точку зрения.

Не хочу быть им запуганной. Хочу задать другой тон. Хочу начать все, как следует, и получить новое начало. Показать ему, что все может быть иначе, что я готова. Что мне это нужно.

Я вздыхаю, чтобы успокоиться.

– Так больше быть не должно, – мой тон кроткий, словно это может его смягчить.

Между нами повисает молчание, полное эмоций, отражающихся у Мидаса на лице, и выражающих его неодобрение и несогласие. Я не хочу ее слышать.

– Нам не нужна клетка. Доверься мне. Все теперь изменилось. Я изменилась, – говорю я, ткнув себя в грудь. – Мы не должны повторять то, что было в Хайбелле. – Я вскидываю голову. – Я этого не хочу.

Мидас стоит неподвижно и смотрит на меня так, словно никогда раньше не видел, и, возможно, я смотрю на него точно так же.

Через минуту он раздосадовано проводит рукой по лицу. Начинает мерить шагами небольшую гардеробную, шаркая туфлями по фиолетовому ковру.

– Я пытаюсь сейчас быть с тобой терпеливым, учитывая, через что ты прошла, но ты делаешь только хуже, – говорит он, а потом поворачивается ко мне. – Раньше ты никогда себя так не вела.

Меня злят его упреки, но он прав. Я действительно не показывала свой характер – не с ним.

Два месяца назад я бы без промедления пошла на попятный. Я бы вообще на него не давила. Но теперь я изменилась, и тревоги, опасности… мы сможем преодолеть их вместе.

Но при мысли, что меня снова запихнут в клетку, особенно такую маленькую…

В ушах гремят слова Озрика.

Никогда не пойму, как ты это, черт возьми, терпишь.

И сейчас, в эту минуту, я понимаю.

Я не могу.

Вероломным взглядом я снова оглядываю клетку.

Осматриваю прочные, зловещего вида железные прутья, огибающие крышу, чтобы прибавить декоративного лоска, а потом снова смотрю на Мидаса.

– Знаю, что ты спешишь, и не хочу тебя задерживать, поэтому останусь в твоих покоях, пока ты будешь на встрече, а потом мы поговорим.

Он пригвождает меня свирепым взглядом.

– Не знаю, какого черта с тобой творится, но не тебе указывать, Аурен. Я твой царь, забыла? Ты сделаешь ровно то, что я тебе скажу.

От этого приказа сердце заходится в груди, я понимаю, что потеряла всяческую надежду вернуть прежнего Мидаса. Его место прочно занял царь Мидас.