Они летели медленно и имели возможность засекать субмарины противника благодаря темным точкам, какими те казались на поверхности воды. Тогда самолеты сбрасывали бомбы и вынуждали субмарины «зарываться в землю», если можно так сказать! Затем должна была состояться замена воздушного эскорта другими эскадрильями — английскими и ирландскими. Но между двумя патрулируемыми зонами оставалось пространство, недоступное для самолетов, и здесь был решающий момент, так как на этом пространстве, этой незащищенной «дыре», вражеские субмарины могли нас выследить, ничем не рискуя. Переход через эту опасную зону должен был продолжаться два дня.
В конце марта, когда мы покидали порт, в Нью-Йорке еще стояли зимние холода; они становились все более чувствительными по мере нашего продвижения на север. На широте Галифакса корабль покрылся наледью. Это было красивое зрелище, но у нас не оставалось свободного времени, чтобы им любоваться: обледеневшая палуба становилась опасной при отработке порядка эвакуации, тренировки повторялись по многу раз в день. Каждый из пассажиров был приписан к одной из двух спасательных лодок, расположенных одна с левого, другая — с правого борта; лодки крепились канатами над водой и были легко доступны для использования. Каждая могла вместить человек двадцать.
Палубы покрывали плоты, скрепленные только морскими узлами, за которые следовало лишь потянуть, чтобы их развязать. Эти плоты были сделаны из деревянных брусьев с промежутками между ними; брусья крепились на что-то наподобие бочонков, служивших поплавками. Эти бочонки устанавливались на деревянную платформу. Нас обучали в случае необходимости размещаться на этих брусьях, прямо над водой, поскольку никаких бортов не было, или же пролезать между брусьями и ложиться плашмя на платформе.
Занятия по учебной тревоге, на которых мы отрабатывали выгрузку с корабля, проводились снова и снова; вскоре каждый из нас отлично знал, что и когда он должен делать, и мы немного успокоились. Но все же эти «90 секунд» постоянно вертелись у меня в голове…
В районе Галифакса сформировался конвой. Он оказался совсем иным, нежели я себе представлял; в отличие от конвоя военных грузовиков, где машины следовали гуськом друг за другом, корабли продвигались волной вперед, борт к борту, чтобы стать наименее уязвимой мишенью при нападении, которое на море осуществляется только с фланга. Мы построились в три ряда, каждый ряд был довольно длинным; с правой стороны первой линии мы не могли увидеть последний корабль слева, который исчезал за горизонтом. Хотя третий ряд был недоукомплектован, конвой насчитывал около шестидесяти кораблей.
Второй ряд, казавшийся довольно близким от нашего, следовал на расстоянии более трехсот метров. Я случайно узнал, что следующий за нами английский корабль буквально начинен боеприпасами и взрывчаткой и представляет собой настоящую плавучую бомбу; таким образом, положение нашего корабля на фланге оставалось самым опасным. На этот раз судьба отвернулась от нас. Моряки как будто получали удовольствие, постоянно твердя нам, что мы вытянули плохой номер. Возможно, так они старались себя немного подбодрить.