После нападения на синагогу на улице Коперника много говорили об антисемитизме во Франции, сравнивали нашу страну со странами Восточной Европы, обвиняя власти в создании благоприятного климата для усиления подобных тенденций. И здесь тоже критику нельзя считать справедливой. Мало кто знает, что еврейские школы во Франции субсидируются государством, ведь этого почти нигде нет; еще более поразительный факт: прохождение военной службы в Израиле освобождает от воинской обязанности во Франции.
И если, к несчастью, к антисионистским акциям палестинских экстремистов присоединяются всплеск неонацизма или выходки красных террористов во Франции, то в этом Франция не одинока.
Как никто другой, моя семья испытала на себе проявления антисемитизма, в особенности во время дела Дрейфуса. Дрюмон в своей газете «Ла Либр Пароль» от души потешался над этими событиями. Я приведу всего лишь две или три из его нападок — первые пришедшие на память. Известно, что мой дед Альфонс де Ротшильд по собственной воле отказал своему лучшему клиенту — России, не желая сотрудничать с режимом, виновным в кровавых погромах. Дрюмон расценил это выражение солидарности как «позорный поступок»: «…Ротшильды не остановились перед предательством. Они преследуют одну только цель: помочь своим единоверцам в России».
Самые легкие оскорбления антисемитского толка касались «жалкого» происхождения моей семьи («потомки старого коробейника, за которым с лаем бежали собаки, когда он проходил по деревням… потомки грязного старьевщика из Франкфурта»). И тут же бессовестные рассуждения о нашем «чудовищных размеров» состоянии («их громадные капиталы, как тысячи пиявок… Мировые банки сегодняшних Ротшильдов, куда набиваются состояния королей и народов»).
Рассуждения об извечной ненависти иноземца («варварская жестокость немецкого еврея, хищного и прожорливого») подкреплялись презрительным утверждением о мифическом могуществе золота: «Апатрид Ротшильд — хозяин „Банк де Франс“, он имеет больше власти, чем министры, чем президент республики, чем сам парламент».
Как видим, все темы затронуты, впрочем, вариантов не так уж много!
Но есть кое-что получше. Ненависть слепа и не боится противоречий: «Ротшильд был в общине так же, как он был среди оппортунистов, как он был среди анархистов, среди социалистов, как он был везде!». Ненависть даже не боится выглядеть смешной: когда история не в силах снабдить Дрюмона хоть каким-нибудь обвинением в предательстве, он вовсе не отчаивается. Нельзя найти ни единого следа Ротшильдов в Панамском скандале — одном из самых громких финансовых скандалов XIX века? «Их нельзя найти просто потому, что они были настроены враждебно по отношению к Панаме (!). А враждебно к Панаме они были настроены потому, что эти немецкие евреи всегда и во всем против Франции!»
Антисемитизм играет столь важную роль в истории евреев, что они не могут удержаться, возможно, не без известной доли мазохизма, чтобы не сохранить несколько особенно наглядных сувениров. Я, например, взял в рамочку карикатуру Сема, на которой изображены мои дед и бабушка, Альфонс и Лори, старые, сгорбленные, одинокие, прогуливающиеся по тротуарам Довиля, напротив пляжа, усеянного пустыми стульями. Это было во время дела Дрейфуса, и карикатурист показал своим рисунком, что при приближении моих родных все разбегались, чтобы не здороваться с ними.