После обеда, который многие матросы и офицеры решили «пропустить», не наедаться перед боем, на капитанском мостике «Громобоя» собрались высшие чины отряда: адмирал Небогатов, флаг-капитан Семёнов и командир флагманского крейсера Брусилов. Время подходило к двум часам, пока всё шло в пользу варианта адмирала: «Якумо» приблизился к «России» на 50–55 кабельтов, «Асама» ещё больше отстал и теперь дымил примерно в полутора милях от собрата. Такое упорство самураев «давило на нервы», к тому же вражеские крейсера постоянно отсылали радиотелеграммы, которые «перебивались» русскими. Пока война шла исключительно в эфире, орудия молчали.

В самый разгар обсуждения стоит «России» завязать перестрелку с «Якумо» или же надлежит «усыплять» японцев до момента поворота «Громобоя» и «России» на боевой курс, на мостик влетел мичман, ответственный за радиотелеграф.

– Ваше превосходительство, телеграмма от «Изумруда», передача забита японцами, но из первой части сообщения следует, что «Изумруд» повторно форсировал Корейский пролив и направляется во Владивосток.

– Ай да Ферзен, – адмирал восхищённо «цокнул», – ай да, кгхм…, молодец!

– Может ли это быть обманное радио от японцев? – Семёнов, как и его друг Свенторжецкий, доверчивостью не отличался.

– Не думаю, господин капитан второго ранга. Унтер-офицер Курочкин уверяет, что почерк радиотелеграмм «Изумруда» тот же, что и был. Я Курочкину верю, специалист он отменный.

– Постарайтесь наладить связь с «Изумрудом», – Небогатов на секунду задумался, – уточните, в каком состоянии крейсер, что с госпитальным «Орлом», а также с «Уралом» и «Рионом». Как только появятся новости – докладывать немедленно.

– Не пора ли начинать, Николай Иванович, – Брусилову не терпелось сойтись в драке с достойным противником, а броненосные крейсера Японии таковыми, безусловно, являлись.

– Пожалуй, пора. К бою, господа. Лев Алексеевич, сигнал на «Светлану» и на «Россию».

Через несколько минут после адмиральской «отмашки», тройка русских крейсеров начала заранее продуманные эволюции. Замыкающая «Россия» повернула на два румба вправо, «Светлана» – влево, а на «Громобое» сбросили ход с семнадцати до пятнадцати узлов, чтобы встретить «Якумо» уже строем фронта.

Противник на перестроение отряда отреагировал мгновенно: «Якумо» отметился залпом носовой башни по «России», а «Асама», судя по клубам дыма, форсировал ход. На японских миноносцах наблюдалось оживление, вероятно, там шли приготовления к минной атаке. Пара снарядов с «Якумо» упала с большим недолётом от крейсера Лилье, но здорово «попала по нервам» экипажам рейдеров. На «Громобое» матросы матерно облаяли адмиралов Того и Камимуру, расчёт промазавшей башни японского крейсера, их почтенных родителей. Досталось на орехи и микадо… На «России» виртуозов – матершинников, наверняка было ещё больше.

– Нервничают матросы, – заметил Семёнов, – предбоевая лихорадка.

– Это точно, драка будет знатная, оттого и мат-перемат, – согласился адмирал, – вы только поглядите, Владимир Иванович, «Асама» как прибавила, а как картинно отставала то! Заманивали, заманивали нас коварные азиаты! Знали, что мы прибавить можем, и не спешили, «Якумо» назначили главным загонщиком, а в качестве резерва – шустрая «Асама». Ждали когда навалимся на вырвавшийся вперёд крейсер, а тут и второй подтянется, глядишь кого зацепят, из нашей далеко не святой троицы. И тогда всё, пожалуйте – «Рюрик» под нумером два! «Якумо» потому и выставили как наживку, что у немцев корабли прочными выходят, для них выстоять под огнём превосходящего противника полчаса, – плёвое дело!