– О, я уверена, она не преминет это сделать! Она будет рада вам не меньше, чем я сама...

Как раз в этом Морозини сомневался – ведь бабушка Мины-Лизы даже не подозревала о его существовании.

На следующий день после обеда, несмотря на дождь, Альдо прогуливался по Гиммельфортгассе, до которой от гостиницы было не более двухсот метров. Это была тихая улочка, каких много в центре города; прежде ее замыкали насыпи, которые император Франц-Иосиф заменил Рингом – чудесным кольцевым бульваром, засаженным деревьями и цветами. И, как на всех подобных улицах, здесь стояли старинные особняки и два или три дворца, один из которых был особенно примечателен. Три ряда высоких окон над антресолью, внушительный сводчатый портал, по обе стороны которого косматые атланты поддерживали ажурный балкон резного камня. С обеих сторон – двери поменьше, ведущие в нижние помещения. Узковатое – всего семь окон по фасаду – здание походило на жилища крупной буржуазии XVIII века, но герб, украшавший скульптурный навес над центральным окном, свидетельствовал о том, что дворец принадлежит аристократам. А поскольку на нем был изображен усевшийся на скалу черный орел на золотом поле, у Морозини не осталось ни малейшего сомнения: это и есть дом, который он искал, ведь Адлерштейн означает «орлиный камень».

Альдо довольно долго рассматривал дворец, не привлекая внимания редких прохожих: в этом изумительном городе на каждом шагу можно было встретить туристов, остановившихся, чтобы полюбоваться тем или иным строением. Поначалу за двойными рамами не ощущалось никаких признаков жизни, потом из одной из маленьких дверей вышел человек с корзиной – несомненно, слуга, посланный за покупками. Морозини, мгновенно приняв решение, в три прыжка оказался рядом с ним.

– Извините, пожалуйста, – произнес он по-немецки, – но мне хотелось бы узнать, действительно ли это дворец графини фон Адлерштейн.

Прежде чем ответить, человек с корзиной оценивающе взглянул на элегантного иностранца, чем-то неуловимо отличавшегося от прочих туристов. Видимо, осмотр удовлетворил его, потому что он проронил:

– Да, это так.

– Благодарю вас, – обезоруживающе улыбнулся Альдо. – И если вы служите в этом дворце, может быть, вы скажете, есть надежда, что графиня меня примет? Я – князь Морозини, прибыл из Венеции, – поспешил прибавить он, заметив проблеск недоверия в глазах собеседника.

Мимолетный, впрочем, проблеск! Ледяная маска на лице, казавшемся еще шире от густых, как у Франца-Иосифа, бакенбард, растаяла, словно под лучами солнца.

– О, ваше сиятельство, простите меня! Я ведь не мог догадаться. К сожалению, госпожа графиня в отъезде. Не угодно ли вашему сиятельству оставить для нее сообщение?

Альдо похлопал себя по карманам плаща:

– Я бы рад, но мне нечем писать. Впрочем, я мог бы передать записку с лакеем из отеля «Захер» и, когда ваша хозяйка вернется, надеюсь, буду иметь удовольствие встретиться с ней...

– Несомненно, если ваше сиятельство здесь задержится. Госпожа графиня недавно стала жертвой несчастного случая... к счастью, ничего серьезного, но она нуждается в покое. И она предпочла свою летнюю резиденцию в окрестностях Зальцбурга. Если ваше сиятельство ей напишет, я передам письмо немедленно.