Обменявшись с собратом предписанными этикетом приветствиями, он присел к столу, где друзья курили сигары за чашкой кофе. Впрочем, ему тоже тут же предложили сигару, и он принял ее вместе с водкой, мгновенно поданной лично Георгом. Новоприбывший сделал солидный глоток, уставившись на Морозини, к которому, узнав, что тот князь, начал проявлять особый интерес.
– Я полагаю, вы не археолог? Обычно высшая аристократия не обременяет себя работой...
– Ошибаетесь! Я антиквар, специалист по старинным драгоценностям.
Ха-ха! Начинаю понимать, но боюсь, пребывание здесь вас разочарует: все ценные предметы, найденные с 1846 года в дороманских захоронениях в окрестностях соляных копей, высоко в горах, хранятся теперь в Музее естественной истории в Вене. Кое-что осталось здесь, в нашем маленьком местном музее, но не самые лучшие. Во всяком случае, вряд ли вам тут удастся что-то купить.
– А я и не собираюсь, – отозвался Морозини с улыбкой, способной обезоружить даже вдовствующую императрицу. – Я интересуюсь только драгоценными камнями и приехал сюда, чтобы составить компанию моему другу Видаль-Пеликорну.
Профессор внезапно обиделся:
– Зря вы пренебрегаете украшениями нашего периода! Они сделаны из чистого золота, а некоторые очень красивы... Здесь была развитая цивилизация. Жившее здесь племя имело не кельтское происхождение, как поначалу предполагалось, скорее они были иллирийцами. Вероятно, они принадлежали к торговому поселению, описанному Геродотом, к тем, кто селился на скрещении больших дорог, по которым текли грузы железа, соли и амбры. Советую вам подняться к башне Рудольфа, чтобы увидеть некрополь, наиболее древние могилы которого свидетельствуют о том, что изначально здесь соблюдался обряд сожжения умерших...
Профессор был явно доволен, что напал на неофита, и, не обращая внимания на своего французского собрата, делал настоящий доклад, в который Адальберу, несмотря на героические усилия, так и не удалось вставить ни словечка. Альдо развлекался, принимая игру и слушая старого ученого с лестным для того вниманием, пока не отвел взгляда. И было из-за чего! Высокий человек крепкого сложения, выдававшего недюжинную силу, появился в зале и подошел к Георгу Браунеру, протиравшему за стойкой бокалы.
Незнакомец был в другой одежде, но фотографическая память Морозини сразу же восстановила обстановку, в которой Альдо видел этого человека в прошлый раз: именно он сопровождал таинственную даму в черной кружевной маске, сидевшую в ложе Оперы. Теперь на нем было надето что-то вроде ливреи на венгерский лад – с черными брандебурами и серебряным галуном, но лицо было, безусловно, то же. Однако недовольный голос Шлюмпфа вернул Альдо к реальности:
– Вы меня больше не слушаете, князь?
– Слушаю, слушаю, извините! Вы сказали... Господи, как было трудно не отводить взгляда от этого старого болтуна! К счастью, Адальбер, заметив, что произошло нечто необычное, пришел на помощь:
– С вашего позволения, господин профессор, не скрою, что похоронные обряды Гальштата меня всегда немного озадачивали. Ведь с течением времени воины перешли от сожжения умерших к погребению...