– По-моему, это не так-то просто, если ты не хочешь окунуться в озеро. Можно вернуться по суше, посмотреть, что тут происходит... в удобное время, чтобы было незаметно. А подождать можно и так – за рыбалкой, – и понаблюдать, есть ли там хоть какая-то жизнь.

– Ты что – всерьез надеешься что-нибудь поймать? – удивился Морозини, глядя, как друг вооружается длинной удочкой. – Запомни сразу же – от меня в подобных занятиях толку никакого!

– Слушай, что я говорю, и делай, как я. Может, что и получится.

К своему огромному удивлению, в течение этого дня, который, опасался Альдо, грозил быть убийственно скучным, ему-таки удалось вытащить три форели. Это было приятно. Убаюканный радостным перезвоном колоколов церкви, возвещавшей окрестностям об образовании юной четы, Альдо чувствовал себя спокойно и уютно. Пригодился и обильный завтрак, которым Мария предусмотрительно снабдила рыбаков. Разочаровывало только непрерывное наблюдение за развалинами: если замок и не был заброшен, то ничто не доказывало этого. Надо было искать в другом месте.

Когда они вернулись назад, атмосфера в трактире уже порядком разогрелась. Длинные столы с украшенной цветами посудой, глиняные кружки, где пенилось пиво, и нежно-зеленые бокалы на тонких ножках для вина... Праздничные костюмы местных жителей были великолепны: мужчины в кожаных штанах и вышитых жилетках, женщины в широких юбках со множеством белоснежных нижних, в расшитых золотой нитью кофтах с пышными рукавами, Здесь собрались счастливые люди, они смеялись, пели, подшучивали над новобрачными. Кстати, очаровательными! Она – вся красная от смущения, он – еще краснее, поскольку отдал дань и яствам Марии, и погребку Георга. Устроившись на помосте, два аккордеониста подыгрывали хору в ожидании, когда же свадьба пустится в пляс.

Альдо и Адальбер зашли на кухню, где суетилась Мария со своими служанками. Увидев, что друзья принесли рыбу, их стали горячо поздравлять.

– Идемте, – сказала Мария. – Я познакомлю вас с нашими новобрачными.

– Позвольте нам сначала переодеться, – возразил Альдо.

Они хотели было уйти, но хозяйка снова окликнула их:

– Я совсем забыла! Здесь у нас господин профессор Шлюмпф, он очень хочет встретиться с вами и поговорить о раскопках. Он живет в деревне и всю жизнь этими самыми раскопками занимается, Я позволила себе пригласить его сегодня вечером пообщаться с вами.

– И правильно сделали, – одобрил Адальбер, на деле совсем так не думавший. – А вообще-то забавно, должно быть, потолковать об археологии под аккомпанемент аккордеона, тирольских песен и под пьяные вопли, – шепнул он Морозини, когда они поднимались к себе.

– Ты что-нибудь знаешь в этой области?

– Начало железного века? Кое-что, но это не моя специальность, как тебе известно.

Ну так будь доволен. Если сморозишь глупость, гром оркестра и общий энтузиазм тебя прикроют.

– Я никогда не говорю глупостей! – обиделся Адальбер, но добавил: – Хотя, кто знает, может, ты и прав: в конце концов, так будет лучше.

Профессор Вернер Шлюмпф из Венского университета оказался точь-в-точь таким, каким люди представляют себе профессоров: маленький нервный человечек с усами, бородкой и в пенсне. Волосы с проседью уже начинали отступать со лба к затылку. Единственной оригинальной чертой в его облике был изуродовавший левую бровь шрам, но манеры и любезность ученого были безупречны.