– Вы убедились, что Солманский действительно уехал?

– Да. Сестра действительно проводила его на поезд в названный ею день и час.

– И все-таки у вас трое убитых, причем один из них – высокопоставленный дипломат! – заметил Морозини.

– Верно. И при этом – никаких доказательств. В Гальштате они ухитрялись переправляться взад и вперед через озеро таким образом, что никто не знает, где они причаливали. Что до прошлой ночи, то необходимость конспирации помешала мне разместить моих людей достаточно близко. Мы остановили нужную нам машину, но в ней не оказалось ничего такого, что дало бы основания ее задержать. Кроме того, в Вольфгангзее нам клятвенно подтвердили, что баронесса на самом деле ужинала у людей вне всяких подозрений.

– А кому принадлежал взорванный дом?

– Канонику зальцбургского кафедрального собора, страстному любителю рыбной ловли; но из-за своего ревматизма он никогда не приезжает туда осенью. Та парочка, что стерегла пленницу, сбежала перед самым взрывом. Их активно ищут, и, возможно, они – наш единственный шанс напасть на след преступников. Поскольку они не рассчитывали, что фрейлейн... Штаубинг выйдет из этого приключения живой, они не прятали лиц, и она достаточно детально описала нам их. Повторяю, их разыскивают.

Полицейский осушил свою кружку пива и встал.

– Надеюсь, – сказал он, – вы пробудете здесь еще несколько дней. Вы нам понадобитесь. Впрочем, – прибавил он, обращаясь к Адальберу, – может быть, вы тоже еще не закончили исследования, которыми занимались в Гальштате?

Археолог поморщился:

– Разыгравшаяся там трагедия несколько охладила мой пыл.

– Что до меня, – подхватил Альдо, – я вообще не собирался сверх меры затягивать каникулы, которые устроил себе ради того, чтобы сопровождать Видаль-Пеликорна. Меня ждут дела, и я бы хотел как можно скорее вернуться в Венецию...

– Мы не станем слишком долго вас удерживать, но вы должны понять, что вы, как и дамы из Рудольфскроне, наши основные свидетели. И, поскольку вам доводилось и прежде встречаться с этим Солманским...

Адальбер, который вот уже несколько минут, словно завороженный, внимательно изучал кончики собственных пальцев, неожиданно, словно его осенила блестящая идея, выпалил:

– Если я позволю себе дать вам совет, господин начальник полиции, то вам полезно было бы переговорить с одним из ваших английских коллег, хорошо нам известным Гордоном Уорреном из Скотленд-Ярда...

– О, я о нем наслышан! Если я правильно помню, ему было поручено дело Фэррэлсов?

Совершенно верно! На вашем месте я бы во всех подробностях рассказал ему о наших недавних событиях, в том числе и о том, что у нас есть все основания считать Солманского замешанным в дело. Ему наверняка интересно будет узнать, где граф находился до прошлой ночи, и выяснить, что у него в этих краях есть сестра. Он, со своей стороны, возможно, расскажет вам о том, как обстоят дела в Англии...

– Почему бы и нет? Дело приняло международный характер, и негласное, но толковое сотрудничество могло бы оказаться полезным. Спасибо, господин Видаль-Пеликорн! Еще я постараюсь узнать, где сейчас находится его дочь, ведь, по словам баронессы Гуленберг, Солманский ее разыскивает.