Она вновь подумала о том странном типе, которому она доверила судьбу дочери.

«Пожалуйста, не обмани меня».

– Где мой рюкзачок с тротилом? – спросил Илья, вынимая из-за пояса мачете. – Хочу примерить.

Лицо Петра Алексеевича даже не дрогнуло.

– Хм… Боря заложил? – задумчиво произнес он, поигрывая в воздухе шашкой. – Я этому гомосеку приказал замок на твою конуру повесить. А он, значит, меня с потрохами сдал?!

– Может, лучше расскажешь про хобби своего сыночка? Как он потрошил пенсионерок и насаживал их на колья?! – прошипел Илья.

– Ого. Да ты окончательно сбрендил, парень. Хочешь померяться силами? Вон, с какой «шаблей» пришел.

С этими словами Королев указал на мачете в руке беглеца. В его глазах скользнула отдаленная тень понимания, и он с подозрением спросил:

– Откуда ты взял ее?

– Одолжил у твоего сына, – тихо ответил Илья. – А перед этим перерезал глотку твоему охраннику. После чего убил твоего ублюдка.

Одутловатое лицо Королева исказилось в ярости.

– Не чеши помелом, щенок! – рявкнул он. – У тебя не такие крепкие яйца, чтобы завалить Диму! И моего сына ты не трогал, сучонок! Скажи, что пошутил, и я убью тебя быстро!

– Они там, в срубе, уже начинают коченеть, – ответил Илья. – Твоей жене надо было сделать аборт. Такая плесень, как твой сын, не имел права на существование.

– Я не верю тебе! – прорычал Петр Алексеевич, замахиваясь шашкой.

Тяжелое лезвие со свистом рассекло воздух, и только мгновенная реакция Ильи спасла ему жизнь – уклонившись от удара, он перекатился через громадную кровать. Следующий взмах, и казачий клинок с лязгом столкнулся с мачете, высекая искру. Неожиданно в грудь Ильи, словно товарный поезд, врезался громадный кулак Королева, и он, потеряв равновесие, упал на спину. Воздух вновь зазвенел от вибрирующего свиста, и лишь в последний момент Илья успел убрать ногу, но кончик смертоносного оружия все равно чиркнул по голени. Мятая ткань брюк мгновенно расползлась, разрез на коже наполнился кровью.

– Слабак, – заключил Королев с презрением. – Видел бы ты, как умел обращаться с этой красавицей мой дед. Уж как он рубил красную сволочь в двадцатых годах…

Поднимаясь с пола, Илья оперся рукой на массивный комод из дуба, и Петр Алексеевич, ухмыляясь, снова замахнулся. Ужасающий свист, и лезвие глубоко вошло в твердое дерево, отрубив при этом Илье первую фалангу среднего пальца и подушечку с куском ногтя безымянного.

Илья захрипел, пятясь назад. Укороченные обрубки пальцев коротко сплевывали кровью.

– Мой дед отсекал лошади голову с одного удара, – сообщил Королев, наступая шаг за шагом. – А уж красную гниду рубил до седла, наискось. Шансов выжить никаких.

Илье наконец удалось подняться на ноги. Отступая, он уткнулся спиной в ковер, увешанный коллекционным оружием. Сняв с крючка старинный пистолет, он инстинктивно швырнул его в Королева, попав ему рукояткой в лоб. Петр Алексеевич качнулся и, нахмурившись, потер ссадину:

– Так нечестно, Илюша. К тому же… ты хоть знаешь, сколько стоит эта вещица? Это пистоль французских пиратов, полудурок!

Он вновь взмахнул шашкой, но Илья успел нырнуть вниз, глубоко погрузив мачете в его обвисло-желеобразный живот. Петр Алексеевич удивленно хрюкнул, навалившись на Труднова, и противники с шумом свалились на пол.