

— Значит, берите в мечети. Он же там собирается новый брак освящать?

— Ну да, — согласился заместитель. — Я тоже так подумал…

«Ничего ты не подумал», — мысленно ощерился Кирсанов, а вслух бросил неторопливо:

— Когда эта свадьба?

— В субботу, через три дня значит.

— Время есть, — буркнул Кирсанов. — Мечеть проверьте на случай возможного отхода. Наш друг постарается улизнуть, если поймет, что попал в ловушку. Да и невесту с гостями обезопасить нужно. Жертвы среди гражданского населения недопустимы. И так на «Секиру» всех собак повесили.

— Хоть бы журналюгу пропащего нашли, — вздохнул Игорь. — Я сегодня со следаками имел беседу. Нигде этого перца найти не могут…

— Найдут по-любому, — рыкнул Кирсанов. — Если только придурка инопланетяне не украли. С одной стороны, все на меня накинулись, но, если нашу планету освободили бы хоть от части папарацци, остальным бы жилось гораздо спокойнее…

— И то верно, — хмыкнул Кирсановский зам. — Развелось писак…

— Завтра доложишь обстановку, Игорь Палыч, — добродушно велел генерал, а сам подумал, что Санечку инопланетянам не отдаст. «Да и какой из нее папарацци, — хмыкнул он про себя. — Обойдетесь, инопланетяне!»

— Так точно, — отрапортовал заместитель. Кирсанов, нажав на кнопку отбоя, снова вгляделся в темноту двора и видневшейся за забором улицы.

— Кстати, о перцах, — пробурчал он раздраженно. — Выяснил кто-нибудь, как этот самый Меньшиков попал на пресс-конференцию? Кто-то же его нанял. Вполне возможно, что похититель…

«Да нет, — мысленно отмахнулся Бек. — Какая логика в таких действиях? Пришел глупый чел, наговорил гадостей и пропал. Зачем его кому-то нанимать? Меня позлить? Ерунда какая-то. Наверняка хотел прославиться. Как это сейчас говорят… Словить хайп».

Бек, как от боли, поморщился от резавшего ухо слова и попытался проанализировать ситуацию.

«Ни у друзей, ни у любовниц Толика не обнаружили, — раздраженно скривился Кирсанов. — Значит, были любовницы. И не одна! — мысленно ощерился он. — Зачем тогда жениться? — пробурчал под нос. — Хочешь гулять, гуляй! А налево ходить при жене и детях — себя не уважать, — хмыкнул он и даже опешил, понимая, что лично его к другим женщинам и не тянет. Да и зачем они, другие, если рядом Санечка и Лешик!» — довольно улыбнулся он, заглянув в палату. Жена спала. Даже отсюда он слышал ее ровное дыхание.

От созерцания жены и мыслей о судьбе незадачливого Толика Меньшикова его отвлекло странное жужжание. Кирсанов осмотрелся по сторонам: собственная трубка не подавала признаков жизни. А вот Санькина, оставленная на тумбочке, жужжала и вибрировала, весело передвигаясь по столешнице. Звякнула ложка в чашке, нежно тренькнул стаканчик.

«Твою мать, — рыкнул про себя Кирсанов. — Если опять эта странная тетя Муся или Люся, пошлю куда подальше!»

Он всмотрелся в загоревшийся синим светом экран и тупо уставился в сыпавшиеся один за другим оповещения в инстаграм.

«Красный Перец, мать твою», — пробурчал Кирсанов, снова заходя в санузел, чтобы не потревожить Санечку.

«А я тут под твоими окнами гуляю, — писал Женька Маляев. — Цветы приволок. Думаю, как передать. Выгляни в окошко, Калинка! Или твой цербер рядом и не спускает глаз? Перемахнуть к тебе через забор, что ли? И набить ему морду?»