Выбрав удобный момент, Зверобой прицелился с большой тщательностью. Когда раздался выстрел, орел, барахтаясь в воздухе, медленно начал опускаться на землю и наконец упал на палубу ковчега. Подняв его, все увидели, что пуля пробила ему грудь.
Глава XXVI
— Как необдуманно мы поступили, Чингачгук! — воскликнул Зверобой, когда могикан поднимал за крылья огромную птицу, угасающий взор которой с отчаянием обращен был на безжалостных врагов. — Какое зло сделал нам этот благородный орел, рассекавший с такою смелостью беспредельное воздушное пространство! И мы убили его для того только, чтобы доказать свою удаль. Дело решенное: сейчас же отправляюсь в ирокезский лагерь, и пусть минги напомнят мне в торжественную минуту, что жизнь дорога для всех. Возьмите, Юдифь, назад «ланебой» и передайте его достойнейшему. Мой час пробил!
— Никого нет достойнее вас, Зверобой, — с живостью отвечала Юдифь. — Этот карабин по всем правам может принадлежать только вам.
— Вы правы, если брать в расчет мою ловкость; но я не научился употреблять ее лишь в случае необходимости.
Этот взрыв внезапного раскаяния чрезвычайно изумил всех слушателей, еще не перестававших удивляться искусству ловкого стрелка. Могикан поспешил прекратить страдания орла, отрезав ему голову большим ножом.
— Одним злом меньше, Чингачгук, — продолжал Зверобой, — но не забудь, что у этой птицы остались теперь без пищи птенцы. Если бы честное слово не принуждало меня возвратиться к мингам на верную смерть, я бы непременно отыскал орлиное гнездо, хотя бы привелось для этого целый месяц лазить по деревьям.
— Эти слова делают вам честь, Зверобой, — заметила Гэтти, — и я очень рада, что вы раскаиваетесь в бесполезном убийстве.
— Правда ваша, добрая Гэтти! Я это особенно чувствую теперь, когда сочтены минуты моей собственной жизни.
Затем молодой охотник вышел из ковчега и молча сел на платформе. Солнце уже поднималось к зениту, и это обстоятельство заставило его подумать о приготовлениях к отъезду. Заметив намерение своего друга, могикан и Вахта поспешили приготовить для него лодку.
— Настал час разлуки, — сказал Зверобой, когда все сгруппировались вокруг него, — и я должен оставить моих лучших друзей. Часто я думал, что бывают минуты, когда наши слова производят особенно глубокое впечатление. Вот почему я хотел бы каждому из вас дать совет, вероятно, последний в моей жизни. К вам прежде всего обращаюсь, Юдифь и Гэтти: пойдемте со мною в ковчег.
Чингачгук и Вахта остались на платформе; обе сестры последовали за охотником.
— Гэтти может выслушать ваши наставления на берегу, — сказала Юдифь торопливо, — я хочу, чтобы она отправилась вместе с вами.
— Будет ли это благоразумно, Юдифь?
— Что вы хотите этим сказать, Зверобой?
— Могут произойти такие вещи, которых лучше не видеть молодой девушке. Нет, уж лучше я поеду один, а Гэтти останется при вас.
— Не бойтесь за меня, Зверобой, — сказала Гэтти. — Ирокезы меня не тронут.
— Я убеждена, Гэтти, что тебе действительно нечего бояться, — сказала Юдифь, — и вот почему мне хочется, чтоб ты непременно отправилась в ирокезский лагерь с нашим другом. Это не повредит никому, и легко случится, что твое присутствие будет полезно для Зверобоя…