А на шестой день позвонила Марина. У нее был чужой, незнакомый голос, как будто она была тяжело больна. Маша, не узнавая ее, переспросила дважды. Марина говорила коротко, отрывисто, в совершенно не характерной для нее телеграфной манере и вместо привычных восклицательных знаков везде ставила точки.

– Машка, слушай и запоминай, только быстро – у меня мало денег на телефоне. Во-первых, положи деньги мне на сотовый, срочно. Во-вторых, переведи мне деньги на счет, который я тебе вышлю сейчас эсэмэской. Мне нужно три тысячи евро. Две у меня есть, возьми ты знаешь где. Не перебивай меня! Еще тысячу достань, где хочешь.

– Мариночка, что с тобой? Что случилось? – перепугалась Маша. – Ты в больнице? В полиции? Тебя украли?

– Не тараторь. У меня все в порядке. То есть я жива-здорова и не в полиции. Деньги мне нужны, чтобы купить билеты домой. Никому не говори. И побыстрее, пожалуйста. Не вынуждай меня ничего рассказывать! – вдруг закричала Марина, и в трубке раздались короткие гудки.

Маша немедленно набрала ее номер. Долго слушала веселенький мотивчик.

– Мариночка…

– Ну ты, я вижу, просто так не отвяжешься, – теперь голос сестры звучал устало и неприязненно. – Хорошо. Этот козел сегодня уехал и оставил меня тут одну. Мне надо заплатить за отель, пока я не куплю билет. И сам билет тоже. Все? Довольна?

– Да что ты говоришь, Марина! – Маша выдохнула с облегчением. – Слава Богу, ты жива и здорова, а деньги я, конечно, пришлю! Сегодня же достану и пришлю, не волнуйся! Я побежала класть тебе деньги на телефон, ты мне звони, пожалуйста, ладно?

Легко сказать – достану. Ни у нее самой, ни у родителей таких денег, конечно же, не было. Выход нашелся сам собой – конечно же, Онисимов! Он не бросит их в беде, он великодушен, и это для него не такая уж большая сумма.

– То есть папик оказался подлецом, – констатировал Онисимов, которому Маша немедленно перезвонила и, путая слова от волнения и неловкости, изложила свою и Маринину просьбу. – Ну кто бы мог подумать! Машенька, денег дам, не вопрос, сам все отправлю, ты работай, не волнуйся, у тебя сейчас главное – работа.

Он сдержал слово, и уже через четыре дня Марина вернулась домой. От пережитого стресса она слегла и несколько дней не желала никого видеть, включая Машу. За ней ухаживала ничего не понимающая и оттого еще больше переживающая мама. Маша жалела сестру и не навязывалась ни с расспросами, ни с сочувствием, тем более та не снимала трубку. И все же она чувствовала себя виноватой за то, что снимается в роли, предназначенной для Марины. Конечно, Марина сама от нее отказалась, и все же… Но в воскресенье вечером Марина неожиданно позвонила. И в обычном приказном тоне велела явиться к ней немедленно – поговорить.

– Я не могу, – отказалась Маша. – У меня съемка до часу ночи. А потом я едва до постели доползаю.

– Приезжай в два, – как всегда, не слушая ее, скомандовала Марина и отключилась.

Маша приехала в половине третьего, едва передвигая ноги от усталости.

– Я все знаю, – с порога сообщила ей сестра, увернувшись от объятий. – Я никогда не думала, что моя младшая сестра окажется такой стервой. Я просто хотела посмотреть тебе в глаза.