— Ну-ну, так что, ты говоришь, у тебя стряслось? — Лагин закончил писать и откинулся на спинку стула.

— Стрястись ничего не стряслось…

— Отчего же тогда тебя гложут сомнения? И что ты хотел спросить у старика Лагина?

Нет, он не читал мысли. Но, как всякий хороший следователь, умел определять направление хода размышлений собеседника и его намерения.

— Странная штука получается, Юрий Львович. По делу практически все сделано, а ясности никакой…

— Такое бывает. — Лагин неопределенно крякнул, потирая руки и хитро посматривая на меня, ожидая продолжения.

Я пересказал обстоятельства. Лагин, снисходительно улыбаясь, перебирал мелкие предметы в объемистом ящике своего огромного, обтянутого зеленым сукном стола, но по глазам было видно, что он слушает внимательно.

— И что же тебя смущает? Вначале не говорила, а потом сказала? Такое бывает сплошь и рядом! Для обвиняемого ложь — одна из форм защиты. Придумала, как облегчить свое положение, — и изменила показания. Разве это настолько не правдоподобно?

— Но такую же версию упорно подбрасывает Золотов! Он и адвоката ориентировал на самооборону или неосторожность еще до того, как Вершикова…

— Да ведь это самая выигрышная линия защиты! — перебил Лагин. — Ничего удивительного, что и Вершикова, и Золотев, и адвокат склоняются к ней. — Он задумчиво поигрывал стреляной гильзой от «ТТ». — И тебе надо тщательно проверить показания обвиняемой! Изучи акт вскрытия трупа, внимательно изучи, описание не из приятных, некоторые брезгуют, заглядывают сразу в заключение, так можно упустить что-нибудь важное…

Я почесал в затылке — Юрий Львович как в воду смотрел.

— Может быть, понадобится допросить судмедэксперта…

Лагин замолчал, обдумывая какую-то мысль…

— Само по себе то, что Золотов — враль, еще ни о чем не говорит. Ну, хвастался дедом, ну, поил дурех всякой дрянью вместо заморских вин и коньяков — какое отношение это имеет к расследуемому тобой преступлению?

Я хотел возразить, но Юрий Львович предостерегающе поднял руку.

— Это с одной стороны. Но…

Он крутанул гильзу волчком по зеленому сукну.

— Знаешь, что меня настораживает?

И сам ответил:

— Круг лиц, проходящих по делу. Компания Золотова! Внешне все благополучно: каждый работает, характеризуется наверняка положительно, словом, приличные люди, вносящие свой вклад, ну и так далее. Только все это ширма!

Он высоко подбросил гильзу и с неожиданной ловкостью поймал ее.

— Золотов — какой-то полуаферист, прикрывающийся нехлопотной должностью. Эта его подруга, как ее, Марочникова? Скромная продавщица, а одета как дочь миллионера — видел, как она к тебе заходила! Обвиняемая — маникюрша, но небось тоже живет не на зарплату?

Я вспомнил фирменный вельветовый комбинезон Вершиковой, который на черном рынке стоит рублей двести пятьдесят — триста, и кивнул.

— Люди с двойным дном, — сказал Лагин. — С этой публикой надо держать ухо востро.

Он бросил гильзу обратно в ящик и со стуком захлопнул его.

— Знаешь, что мне не нравится?

И опять сам ответил:

— Потерпевший был инородным телом в этой компании, он один занимался настоящим делом. И он убит! Случайность, несчастный случай? Как говорится, все бывает, но лично для меня это крайне сомнительно. И версия самообороны притянута за уши.