— Это произвол и беззаконие! — начал с порога «адмиральский внук». — Знаете, что с вами будет? Я требую дать мне телефон!

— Вообще-то задержанным звонить не положено. Но раз вы так настаиваете…

Я развернул к нему телефонный аппарат.

Золотов сорвал трубку, но это была стремительность инерции — вторая рука зависла в воздухе, потом медленно, будто преодолевая сопротивление, опустилась на диск.

Охватившая его неуверенность чувствовалась даже в подрагивании набиравшего номер толстого, с обгрызенным ногтем, пальца.

— Сергей Степанович? Золотов…

Тон у него был искательно-напряженный, и лицо под взглядом невидимого собеседника приняло откровенно подобострастное выражение.

— Да вот так и пропал. Неприятности у меня. Травят, преследуют. И насчет несчастного случая, и другое. Знаете же, какие есть ретивые работнички в наших славных органах…

Напряженность в голосе исчезала, он выпрямился, перевел дух и заговорил совсем свободно.

— Конечно, надо разобраться. До чего дошло — провокацию устроили. Самую настоящую провокацию! Золото подбросили, валюту. Да от них и говорю. А как же, — он победоносно глянул в мою сторону. — Следователь Зайцев сидит напротив. Алло, алло!

Он нервно ударил по рычагу, спешно набрал номер.

— Сергей Степанович! Разъе… Алло!

— Попробуйте еще раз, — предложил я. — Может, что-то с линией?

Но в выпуклых глазах подследственного проступило понимание.

— Трубку бросает, не хочет говорить, — упавшим голосом пояснил он сам себе.

— Может, кому другому позвоните?

— Все одинаковы! — зло выдавил Золотов. — Каждый держится за кресло и трясется за свою шкуру!

Он обессиленно откинулся на спинку стула, закрыл глаза, просидел так около минуты.

— Что за беззаконие? Почему меня арестовали? Где санкция прокурора?

— Санкция будет, — заверил я. — А пока вы задержаны по подозрению в совершении нескольких преступлений. В частности — незаконных валютных операциях, об остальных поговорим позднее. Расскажите, откуда золотые монеты, валюта, как вы собирались их использовать?

Золотов скривил губы.

— У меня золото — только фамилия. А если бы и были монеты, использовал бы их очень просто: вставил зубы и закатился с хорошей девочкой в круиз по Дунаю, а на валюту развлекался в баре.

— А изъятые ценности?

— Подумаешь! Да ваш дружок и подкинул. Он шустрый, этот опер. Теперь понятно, зачем вы ему меня в ресторане показывали!

Мне стало смешно.

— Там тысяч на пятьдесят добра. Кто и где может раздобыть такую сумму для вашей компрометации? Прикиньте сами!

— Не знаю, как вы свои делишки обделываете, — огрызнулся он. — И знать не хочу!

На вопросы больше не отвечаю, требую прокурора. Все!

— Что же, дело хозяйское. — Я заполнил протокол задержания, собрал бумаги и встал. — Мы вернемся к этому разговору. Подумайте, как вести себя, чтобы не выглядеть смешным.

Из райотдела я зашел домой пообедать, затем вернулся в прокуратуру, доложил Белову результаты работы.

— Развели аферистов, — недовольно бурчал прокурор, будто именно я занимался столь неблаговидным делом. — Маскируются под порядочных, вводят в заблуждение честных людей! Мне уже звонили некоторые товарищи, к которым этот проходимец втерся в доверие. Вы должны критически подходить к его показаниям, — шеф многозначительно постучал по столу ребром металлической линейки. — Он может умышленно опорочить тех, кого обманул…