Но Перец продолжал стоять. Стоял и глядел. На все, что мы тут устроили.

Красное на белом. Классика.

А трубадур добыл из снега монтировку и стал глупо размахивать ею перед собой. Словно он мог ею хоть кого-то остановить. Тоже мне, герой…

— Что будем делать? — спросил я погромче, чтобы Перец понял, что я к нему.

Перец не ответил. Он просто повернулся и побрел к стадиону. Тытырин тут же запрыгал за ним.

— А что с этими делать? — снова спросил я.

Перец даже не оглянулся.

Эти — двое. Этнограф сидел на снегу, хлопал по щекам Лару. Бесполезно, снотворное наверняка мощное. Надо бы им помочь как-нибудь… К буржуйке отнести, что ли? Ладно, не замерзнут, во всяком случае, до смерти.

Я шагнул к ним с сугубо гуманистическими целями. Да, надо было как-то помочь — один из медведей вроде шевелится.

— Эй! — не оборачиваясь, позвал Перец.

— Иду, — ответил я. — Сейчас.

Да, один был еще жив — тот, что справа. Возился по снегу, размазывал бордовое пятно, мычал.

Берта.

Теперь все мертвые.

Сами виноваты. Сами. И вообще, они мне сразу не понравились.

Мы уходили в сторону норы. Я твердо знал, что вернусь сюда. Через час, может, чуть больше. Сбегаю к себе и вернусь.

Тайное, стань, блин, явным…

Перец шагал первым.

С неба падал снег.

— Ну что, пробрался? — усмехнулся Перец.

Я уронил фонарик.

И почему-то понял, что вот оно, вот, начинается. Новый виток. В моей жизни, в смысле. Эта медвежья бойня неспроста случилась. Такие события всегда отмечают начало чего-то великого, такое событие — как точка поворота.

Я обернулся. Осторожно и медленно, чтобы не получить между глаз острым ножичком.

Перец даже не помылся. Как был, так и остался — на лице красная корка, возле глаз чуть уже потрескалась.

— Ты что, Синяя Борода? — усмехнулся я. — Жиль де Ре, маршал Франции? «Можешь ходить везде, только в эту комнату не заглядывай…» Меня до жути пугала в детстве эта сказка.

— У тебя не было детства, — усмехнулся Перец красной улыбкой.

— Почему же не было? Если у тебя было, то и у меня тоже…

— Ты очень сильно на сей счет заблуждаешься.

Перец улыбался. Я человек не боязливый, но от его улыбки у меня по загривку морозец пропрыгал. Чего он не помылся-то?

— Ты неправильно думаешь, — продолжал Перец. — Думаешь, мы с тобой братья? Вовсе нет. Мы с тобой не братья. Совсем не братья. Ты знаешь, сколько тебе лет. От роду?

Ну вот. Видимо, сейчас будут явлены тайны.

Давно пора.

— Настал час «Ч»? — спросил я. — Пришло время объяснений? Давай. А то я заждался уже, знаешь ли, даже аппетит пропал…

— Сейчас он у тебя еще больше пропадет. Ты вообще у меня жрать не сможешь.

— На твою рожу посмотришь и не сможешь, — согласился я.

— Ты на свою посмотри. Знаешь, я почему-то просто так и знал, что ты сегодня сюда сунешься. И что она сюда сунется, знал.

— Ты такой проницательный! Прямо до позеленения. Посмотри, я там со спины не позеленел?

Ангар был большой. В нем легко бы уместился самолет. «Ил-86».

Когда я подошел к ангару, возле него уже никого не было. Ни Лары, ни ее дружка. Ушли. Только медведи валялись. Уже окончательно одеревеневшие и занесенные почти что до половины снегом. Снег, кстати, не прекратился, падал и падал, небесные перины прохудились и вываливали теперь на нас все свое добро.