— Конечно, — улыбнулась я.
И мне радостно ответили улыбками все фрески и гобелены со стен портального зала. Милота сплошная, — подмигнула я скалившемуся во весь клюв зубастому ворону на ближайшей картине.
Завернувшись в плащ и даже накинув капюшон, чтобы не светить растрепанной и легко узнаваемой белокурой шевелюрой, хорошо знакомой тем, кто помнил Тиррину, я шагала за дворецким, наслаждаясь ощущением такого тепла, какое бывает только тогда, когда возвращаешься домой. В любую погоду.
Удивительное чувство. И странное, если учесть, что мой родной дом — немыслимо далеко, неизвестно в каком измерении и даже неизвестно в какой вселенной.
Но почему-то здесь я даже по родине тосковала меньше. Замок Лаори-Эрль ощущался словно близкий друг, который никогда не предаст. Как жаль, что его хозяин пока не стал мне таким другом.
Странные у нас складываются с Вороном отношения.
Меня тянуло к нему. Мне нравился его ум, нравилась его сила, и не только физическая. Мне нравилось, как он целуется, да и мысль о предстоящей близости не пугала. В конце концов, у тела взрослой девушки есть свои потребности, а моя душа, заключенная в этом теле, старше и опытнее, о сексе я знаю почти все… в теории.
И я чувствовала, что тоже нравлюсь Дэйтару и желанна как женщина… когда он закрывает глаза и забывает о своей ненависти, о которой постоянно ему напоминает лицо Тиррины.
Но в то же время мы оба закрыты друг для друга. Возможно, нам просто не давали возможность узнать друг друга ближе, но было ли желание?
У меня точно не было. Я не хотела привязываться к некроманту и узнавать его больше необходимого. Я избегала вопросов и всего, что могло бы напугать меня или показаться отвратительным. Ведь Ворон — не только некромант, воюющий с демонами и поднимающий трупы, он — глава тайной службы, он проводит жесткие допросы и наверняка пытает врагов королевства. Об этой стороне его личности я ничего не хотела знать.
И меня устраивало, что мы оба понимаем подоплеку нашего брака и готовы отпустить друг друга сразу, когда король убедится, что после своего двадцатипятилетия его вассал не превратился в демона.
Но кроме разума были еще чувства. И основное — тоска. Вот он ушел, и мне хотелось плакать от одиночества, от желания касаться его руки, чувствовать его то задумчивый, то горящий желанием взгляд.
Запуталась ты, Тамара Коршунова, как птица в силке.
Одно я знала точно: если бы встретила в своем мире этого сероглазого парня, одетого в рваные джинсы и футболку, влюбилась бы только в его улыбку и серебряный отсвет умных глаз.
Я так погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла: это Лаори-Эрль меня исповедует. Замок вытягивал из меня воспоминания и признания и в то же время дарил успокоение и утешение. Он бережно держал меня в каменных ладонях, слушал и улыбался невероятно светлой улыбкой, которая ощущалась только сердцем.
— Осторожно, миледи, здесь активированы ночные ловушки, — вырвал меня из размышлений голос дворецкого. — Мы со вчерашней ночи решили перестраховаться.
Оказалось, я опередила его на несколько шагов и совсем не смотрела по сторонам.