— Сказали уже, кто? — спрашиваю, не отводя взгляда.

— Рано еще, — шепчет она. — Арман…

— Подожди, — говорю я.

Опять смотрю на нее. Быстро целую в губы.

— Лисенок, знаешь, почему я здесь?

— Из-за ребенка? — спрашивает она.

— И из-за него тоже. Но это не главное.

Провожу рукой по волосам.

— Лисенок, Лис, — делаю паузу, — я люблю тебя. Понимаешь? Люблю.

Она вдруг распахивает широко глаза и даже пытается отодвинуться от меня.

Улыбаюсь. Наклоняюсь к уху.

— Люблю, — шепчу в него. — Я тебя люблю.

— Ты не болен? — вдруг спрашивает она и внимательно смотрит на меня.

— Почему? — хмурюсь я.

— В последний раз, когда ты говорил это, ты был в бреду.

Серьезно смотрю на нее.

— Тогда в больнице, — поясняет она. — Ты тоже сказал, что любишь меня. Но врач сказал, что ты в бреду и несешь не весть что.

— Он дурак, — твердо произношу я. — Я всегда знаю, что говорю.

А она почему-то смеется в ответ. Надо мной?

Тяну вниз с нее шорты.

— Что ты делаешь? — возмущается она и легонько бьет меня по рукам.

— Хочу доказать, что люблю тебя, — шепчу я и, сняв с нее лифчик, утыкаюсь в грудь.

С жадностью вдыхаю ее аромат.

С самой первой встречи я подсел на него. И потом, я мог легко узнать его даже с закрытыми глазами.

— Лис, — языком провожу в ложбинке и касаюсь ее губ. — Ты такая вкусная.

Целую.

— Я так трахнул бы тебя, что ты встать не смогла бы, — хриплю ей в губы. — Но знаю, что нельзя.

Потом вдруг одна мысль посещает меня и не дает покоя. Немного приподнимаюсь и серьезно смотрю на нее.

— Лис, ты бы скрыла от меня беременность? Моего ребенка? Ты смогла бы?

— А он нужен тебе, Арман? — также серьезно спрашивает она. — Аборт я делать не буду.

— Ты так обо мне думаешь? — встаю полностью и сажусь на кровать, обхватывая голову руками. — Ты за меня все решила?

— Тебя не было очень долго, — слышу, как она тоже приподнимается и садится. — Я была одна. Там, Арман. Где солнечный свет попадает через решетку. Если бы хотя бы адвокат сказал, что это ты… А так, я чувствовала, что одна…

— Он не мог сказать, — говорю я, опуская руки, но взгляд все еще устремлен в пол. — Я не мог признаться. Отец мог в желании наказать меня причинить тебе еще больший вред.

— За что, Арман? За что? Почему он так со мной?

— Дело не в тебе, Лис, а во мне.

Замолкаю. Она тоже молчит.

— Всё не так, — говорит с грустью в голосе. — Всё не так…

— Это же мой ребенок, Лис. Мой, — возвращаюсь я к своему вопросу. — А ты хотела скрыть от меня. Спрятать. Как бы ты жила с этим?

Оборачиваюсь и вижу, как слезы катятся по ее щекам. Она тихо плачет.

Подползаю к ней и прижимаю к себе.

— Прости меня, Арман, — вдруг шепчет она. — Прости. Я запуталась… Думала, так будет лучше… Для ребенка… Для меня. И для тебя.

Утыкается носом мне в грудь и ее слезы смачивают мою кожу.

Она такая маленькая. Хрупкая. Беззащитная сейчас. Как я мог так раньше поступать с ней? Чудо, что не сломал ее окончательно.

Как бы я жил без нее?

Она отрывается и поднимает на меня взгляд.

— О чем ты думаешь? — спрашивает, шмыгая носом.

— О тебе, — честно признаюсь я.

Беру ее лицо в руки и притягиваю к себе. Опять целую.