Глядя на него со стороны, можно было подумать: скала, само воплощение надежности и уверенности. Якоб знал, что люди, окружавшие его, нуждаются в таком представлении, они рассчитывают опереться на него. Хотя на самом деле в душе он верил, что не мог дать им такую картину себя самого. Да, он победил болезнь, но, похоже, эта борьба опустошила его, и он бился теперь за то, чтобы не проиграть и не потерять контроль. Он отчаянно пытался сохранить фасад и тратил на это последние силы, но пропасть разверзалась все шире и приближалась с ураганной быстротой. Он вновь подумал об ироничности происходящего, о круге, который спустя столько лет, похоже, замкнется. Он усомнился. Сомнение длилось недолго, всего лишь мгновение, но за это мгновение оно успело пробить маленькую-маленькую трещину в той конструкции, которая удерживала и стягивала вместе фрагменты его существования. И эта трещина становилась все длиннее.

Якоб отбросил эти мысли и заставил себя сфокусироваться на прыщавом малом перед ним и на его жалкой жизни. Он задавал вопросы автоматически, практически не думая. Так же автоматически у него на лице появлялась сочувственная улыбка, когда он, пастырь, принимал в стадо очередную заблудшую овцу.

Еще один день. Еще один исковерканный человечек. Конца этому не будет. Вообще-то даже Бог был вынужден отдыхать на седьмой день.

Эрика забрала хрюкающих от удовольствия Флудов из шхер и с нетерпением ожидала возвращения Патрика домой. В половине шестого, вопреки ее ожиданиям, гости даже не начинали собираться, и не было ни малейших признаков того, что Флуды намерены уезжать. Она решила чуть-чуть подождать, а потом пойти и прямо спросить, как скоро они хотят отбыть. Но дети начали вопить так громко и неистово, что у Эрики моментально заболела голова и вся ее решимость куда-то улетучилась. С несказанным облегчением Эрика услышала на лестнице шаги Патрика и поспешила встретить его.

— Привет, любимый.

Ей пришлось встать на цыпочки для того, чтобы дотянуться и поцеловать мужа.

— Привет. Они что, еще не уехали? — спросил вполголоса Патрик и кивнул в сторону гостиной.

— Нет, и совсем не похоже, что хотя бы собираются. Ну и что, ради бога, мы будем делать?

Эрика тоже говорила вполголоса, и по ее лицу ясно читалось, насколько она недовольна ситуацией.

— Но они ведь не могут просто так остаться еще на один день, без спроса? Или могут? — спросил Патрик, который выглядел не менее расстроенным.

Эрика фыркнула:

— Если бы ты только знал, какую чертову тучу гостей приходилось принимать летом моим родителям. И по большей части все приезжали ненадолго, а потом норовили остаться на неделю, в полной уверенности, что их должны кормить и обслуживать. Люди иногда бывают очень глупыми, а самое худшее — это обычно родственники.

Патрик испуганно спросил:

— Неужели они решили жить тут целую неделю? Мы должны что-то с этим делать. Ты разве не можешь им сказать, чтобы они ехали восвояси?

— Ну а почему я должна им это сказать?

— Да вообще-то это твои родственники.

Гол, подумала Эрика. Чистая победа. Она была вынуждена признаться, что Патрик совершенно прав и разгребать это придется ей. Она пошла в гостиную, чтобы спросить визитеров об их планах, но не успела.