Иссерли сняла с камня ботинки и не без труда натянула их на свои мокрые и слегка распухшие ноги. Пожалуй, она перестаралась с закаливанием холодом. Несколько часов в тесной натопленной «тойоте» не повредят ей.
Она побрела через пляж к поросшему травой пастбищу. Ее овца вернулась в стадо и теперь была уже далеко на склоне холма. Пытаясь угадать, с какой именно из овец она беседовала, Иссерли споткнулась на своих неуклюжих подошвах и чуть было не упала. «Надо под ноги смотреть», – подумала она. На кромке пастбища лежали замысловатые комки выцветших и высохших на солнце водорослей, которые напоминали то скелеты, то отдельные части скелетов, то каких-то фантастических животных. Среди этих симулякров то и дело попадался подлинный остов чайки, обглоданный и подрагивающий под порывами ветра. Иногда (но не сегодня) Иссерли случалось наткнуться и на дохлого тюленя, ласты которого запутались в обрывке рыбацкой сети, а тело было обглодано другими морскими жителями.
Иссерли шла по тропе, протоптанной многими поколениями овец, к верхнему ярусу холма. В мыслях она уже сидела за рулем «тойоты».
Когда Иссерли вернулась к коттеджу, костер уже потух. Вокруг него в снегу образовался темный круг из выжженной травы и смеси пепла с талой водой. На углях лежали отдельные куски не сгоревшего до конца рюкзака. Иссерли извлекла оттуда покрытый сажей металлический каркас и отбросила в сторону, решив избавиться от него позже. Может быть, завтра, если она снова соберется к морю.
Она вошла в дом и направилась прямиком в ванную.
Ванная, как и все комнаты в доме, имела нежилой вид и была затянута плесенью и усеяна трупиками насекомых. Мутный свет просачивался в нее через крошечное окошечко, закрытое грязным матовым стеклом. Зазубренный осколок зеркала криво висел в нише над раковиной умывальника, не отражая ничего, кроме облупившейся краски. Ванна была чистой, но немного ржавой, как и раковина. По контрасту с ванной зияющее отверстие лишенного крышки унитаза имело цвет и фактуру древесной коры; им никто не пользовался, по крайней мере с тех пор, когда Иссерли поселилась здесь.
Помедлив, чтобы снять ботинки, Иссерли шагнула в покрытую охристыми потеками ванну. Над ее головой к стене было привинчено сопло душа, которое, когда Иссерли повернула бакелитовую ручку, извергло на нее поток колючей воды. Когда давление немного упало, Иссерли стянула с себя одежду, бросив ее прямо в ванну. На покрытом ржавчиной краю ванны стояли три флакона с различными видами шампуня. Вместе три флакона стоили ровно пять фунтов на бензоколонке фирмы «Арабелла». Иссерли выбрала свой любимый и полила волосы вязкой зеленой жидкостью. Затем она вылила немного шампуня на тело и чуть больше – на груду грязной одежды, лежавшей у нее под ногами. Одной ногой пододвинув груду, она заткнула ею сливное отверстие, чтобы в ванну набралось немного воды.
Она тщательно вымыла волосы, несколько раз ополоснув их. На родине она так гордилась своими волосами! Один из членов Элиты как-то сказал ей что с такими волосами, как у нее, ей вряд ли суждено очутиться на Новых Территориях. Как потом оказалось, это был просто дешевый комплимент с его стороны, но тогда эти слова вскружили ей голову. Она начала чувствовать себя так, словно восхитительные перспективы с железной неизбежностью раскроются перед ней с минуты на минуту, и видела в Своих густых и лоснящихся волосах пропуск в новую, лучшую жизнь, который все окружающие могли видеть, а немногие избранные – даже погладить.