Зато остальные лежали. Как были в цепи, так и осели вниз, продолжая касаться, держаться друг за друга.

— Ничего себе тест, — выдохнула я, оглядывая комнату, — а если бы кто-то умер от страха?

— Это Мамба, — раздался откуда-то сверху визгливый голосок. На мгновение уши заложило, — Мамба не кусает, Мамба только смотрит. Хех.

Я посмотрела на соседей, но они двинулись к выходу. Будто противный голосок слышала только я. Осторожно подняв голову, я обнаружила чистый и пустой потолок, выкрашенный в золото. Как же я теперь ненавижу этот цвет.

*здесь и далее псионикой будет называться присущие этому миру технологии преобразования силы разума в магическую управляемую энергию.

Это был непростой день. Нас измеряли, изучали, просили «дышать не-дышать» целый день. Кормили тоже не останавливаясь. И все в шуме, любопытных взглядах отовсюду.

В итоге к вечеру я уже не могла никого видеть. Даже Моника, приободрившаяся и неостановимо стрекочущая, жутко раздражала. Непривычная ткань одежды вызвала зуд на коже, врач выдал вонючую, но бесполезную мазь.

Скорее всего перенервничала из-за странного голоса с потолка. На мои расспросы Мартин упорно утверждал, что создания Хаоса не умеют говорить. Кого же я слышала?

Схватив полотенце и белье, второй раз за день, я отправилась в душевые. После жуткой мамбы искупались все, соблюдая очередь и уже не пропуская девушек первыми. А значит, я смогу спокойно постоять под горячей водой, не торопясь, расслабляясь в одиночестве.

Длинная душевая с крючками для одежды вдоль одной стены и небольшими нишами со шлангами с другой, как я и предполагала, оказалась совершенно пуста. Помахивая полотенцем, я двигалась к дальнему краю, чтобы в случае появления других желающих искупаться, вовремя успеть прикрыться.

Интересно, сколько девушек учатся на старших курсах и как они решают вопрос гигиены в таких неудобных условиях. Насколько знаю, учеба у них начнется как раз через месяц, когда у нас завершится испытательный отбор.

Потерла лоб. Никак не пойму, почему мои силы не хотят восстанавливаться. Уже все соседки бегают как сайгаки, словно и не было безумного утра, а я все не в себе.

Несколько метров до тупика, я уже начала расстегивать сорочку, как с правой стороны звучным потоком полилась включенная вода.

В нише спиной ко мне стоял парень, опираясь обеими руками в стену и наклонив голову. Струи падали на угрожающе широкие мускулистые плечи, подпрыгивали искристыми каплями и разлетались в стороны мелкой моросью. Темная вязь татуировок тянулась от основания шеи в оба стороны к руками, заходя углами на лопатки, словно одевая тело в древний доспех. Под кожей медленно двигались мышцы, перекатываясь, словно передавая подачу, когда молодой мужчина переступил ногами.

Я стояла безмолвно, пришито и бесконечно восхищенно перед гордой мужской красотой тела, собранного в единую идеальную машину. Надо отступить, отвернуться, уходить, а я все смотрела на капли воды, собирающимися в сверкающие нити и легкими зигзагами скользящими вниз.

Все ниже. Мощные, удлиненные бедра неизвестного гасовца выдавали в нем отличного бегуна. А округлые, замечательно ладные ягодицы были хороши без всякой дополнительной функциональности, эдакая отличная крепкая парочка. В отличие от спины, здесь ничего не было покрыто татуировками, все чистое, как подарила природа. Даже нежное, хотя такая характеристики с трудом подходила этому телу.