– Что-то слышал. Кажется, валютные преступления?

– Что-то слышал, – передразнил его гость. – Какой ты финансист, если не слышал о деле Рокотова! Это была группа самых известных валютчиков, которые работали в начале шестидесятых. Тогда за валютные преступления давали по пять-шесть лет. Все по привычке опасались измены родины, а не торговли валютой. Но когда группу Рокотова арестовали, выяснилось, что они нанесли довольно ощутимый ущерб государству. И разъяренный лидер страны, наш первый «демократ», развенчавший сталинский террор, – Никита Хрущев, потребовал, чтобы всех валютчиков приговорили к высшей мере наказания. Об этом никогда не напишут ни в одном учебнике. Но нигде в мире и никогда не наказывали людей, придумывая кару после самого преступления. Так просто не бывает. Любой юрист тебе скажет, что «закон не должен иметь обратной силы». Иначе я могу сейчас придумать закон, что за распитие коньяка вводится смертная казнь, и казнить тебя за то, что ты принес мне этот коньяк. Но ты ведь не знал, что я введу этот закон уже после того, как ты принесешь мне бутылку коньяка. Хрущев был порождением Сталина, его выкормышем. Говорят, что на его руках не меньше крови, чем на руках Берии или Кагановича. Но не будем их трогать. А в деле Рокотова Хрущев проявил себя как настоящий тиран и самодур. Уже после ареста группы Рокотова в Уголовный кодекс вводятся изменения, туда дополнительно вводят смертную казнь и приговаривают к ней Рокотова и остальных. Весь мир просто ошалел от такой «социалистической законности». Рокотова и его друзей расстреляли. Потом за валютные преступления начали расстреливать пачками. Потом за хищения социалистической собственности. Это сейчас в наших газетах пишут, что Горбачев – верный ученик Андропова. А тот был таким же выкормышем системы, как и все остальные. Просто Горбачев оказался трусом и размазней. А Юрий Андропов успел арестовать несколько десятков чиновников и торговых сотрудников. Не бандитов и не грабителей, а торговых работников, на которых легко можно было выместить недовольство народа. Директора Елисеевского магазина приговорили к расстрелу и шлепнули. В какой стране мира это могло быть возможно? Директора центрального магазина, который отпускал по знакомству колбаску или икру. И за это расстрел? Пусть он даже воровал и сам вместе с родственниками съедал всю колбасу сам. И давился этой поганой икрой, которую я никогда не любил. Наверное, вырос в Баку и поэтому не люблю икру. Но за это расстрел? Не маньяку, убивающему девочек, не педофилу, насилующему детей, не серийному убийце, который отрезает головы людям, а директору магазина, который занимался хищением не стратегических ракет, а продуктов. Вот такая у нас была страна. А сейчас по телевизору показывают, каким гуманистом был этот чекист, какие стихи писал. Все вранье, все ложь, все было построено на страхе и крови.

Гость налил себе коньяк и снова выпил.

– Твой отец это все знал. И я сам приехал к нему осенью восьмидесятого, чтобы поговорить с ним. Мы долго разговаривали. Я попытался объяснить ему, зачем нам нужен такой человек. Он должен быть честным, порядочным, уважаемым. А деньги нужны не для бандитов и воров, а для стариков, которые не заработали себе на пенсии, для несчастных и изувеченных бывших зэков, не имеющих крыши над головой, для помощи раненым и больным, семьям убитых, о которых никто не позаботится. Это святые деньги для нас, Анатолий, и любой, кто захочет на них посягнуть, обречен. Его найдут где угодно. Эти деньги просто нельзя трогать чужим.