Он вскочил с кровати в поисках записной книжки. Нашел ее и быстро набрал номер телефона своей сотрудницы. Она работала у него в отделе уже второй год. Алине исполнилось тридцать пять, у нее были две девочки-школьницы и муж, работавший инженером в каком-то научно-исследовательском институте. Она была из той породы дурнушек, которые никогда не обращают на себя внимания посторонних мужчин. Полноватая, угловатая, с короткой стрижкой, в очках, она добросовестно выполняла свою работу и исчезала сразу после шести вечера, чтобы вернуться домой и успеть накормить своего мужа и девочек. К тому же теперь на ее руках был еще и больной отец.
На другом конце провода послышался детский голос. Анатолий попросил позвать к телефону Алину. Девочка крикнула матери, чтобы она подошла к телефону. Он улыбнулся. Кажется, младшей дочери только девять, а старшей уже двенадцать, вспомнил он. И услышал голос своей сотрудницы.
– Добрый вечер, Алина, – начал Гудниченко.
– Здравствуйте, Анатолий Андреевич, – удивилась Алина. Он никогда не звонил ей домой. – Как вы себя чувствуете?
– Неплохо. Гораздо лучше. Врачи говорят, что это какое-то пищевое отравление. Наверное, все эти стрессы за последние дни сказались. Сначала смерть отца, потом такие события…
– Ой, у нас все обсуждают это на работе. Вы видели, как Борис Николаевич стоял на танке? Какой герой, какой молодец! А эти ничтожества хотели его арестовать. И убрать Горбачева. Они спасли демократию в нашей стране. Я представляю, как вам было плохо дома, что вы не могли быть вместе с нами. У нас все поздравляли друг друга. А Ростропович! Какой он умница, какой отважный человек! Приехал в Белый дом, чтобы с автоматом в руках защищать нашу демократию.
– Да, это очень здорово, – нехотя согласился Анатолий. Он не смотрел телевизор и ничего этого не видел. Все эти дни он занимался совсем другим. Теперь известие о поступке Ростроповича даже разозлило его. Лучше бы занимался своим делом, чем лезть под пули с автоматом в руках, зло подумал он. Какая от него польза во время боя, если он наверняка в жизни никогда не стрелял? Но опровергать Алину не имело смысла. После двадцать второго августа среди московских чиновников не было людей, которые бы не считали себя демократами и либералами.
– Я почему к вам позвонил… – сказал он, чуть помедлив. – Помните, вы говорили мне про старый дом вашего отца в Балашихе?
– Конечно, помню. Мы ведь папу уже перевезли к нам. Он сейчас живет с нами.
– А дом вы продали? – спросил он упавшим голосом.
– Нет, конечно, нет. Как мы могли его продать, если сейчас в стране такая обстановка? Никто даже не хочет смотреть. Был один покупатель, но он тоже передумал. Сейчас многие не знают, что будет завтра с ними, с деньгами и со страной. Все предпочитают покупать доллары или марки. Боятся, что рубли обесценятся. Или хотя бы квартиры в Москве. Кому в таких условиях нужен старый дом в Балашихе?
– Он со своим участком? – перебил ее Анатолий.
– Да, большой участок. Вернее, там два участка. Мой отец купил второй участок еще в семьдесят восьмом. И участок очень хороший. Правда, сейчас немного запущенный. А почему вы спрашиваете?