— Это что такое?
— Нижнее белье, Наталья Яковлевна. Исподнее.
— Оу! Исподнее?! Правда?!
— Правда-правда.
— Оу. Вы вновь меня удивляете, молодой человек. Какой оригинальный фасон для мужчин. Никогда такой не видела. Опять ваша задумка?!
— Ну да, — горестно киваю и краснею: — Моя!
Дама постояла с минуту, со всех сторон рассматривая мои поглаженные вещи. Она, совершенно не смущаясь и вообще словно никого не замечая, уверенными профессиональными движениями их растягивала, сжимала, смотрела на просвет и щупала ткань в рубчик, прострочку нитей и напечатанные на тканях прикольные рисунки, о чем-то одновременно задумчиво размышляя. Взглянула на меня по-новому, даже как-то оценивающе, отчего вогнала в краску еще сильнее:
— Да не тушуйтесь вы так! Вы и краснеете. Полно! Знаете, что я хочу вам сказать, молодой человек. Вам обязательно нужно перейти ко мне в мастерскую. Просто настаиваю на этом. Я оценила ваши идеи и вижу в них большое будущее. Пусть они нынче скандальны, но я не буду мадам Ламановой, если не скажу, что они новы и весьма практичны. Без этого в нашем деле — никуда. Так что бросайте свои мобили.
Ну-ну. Разбежалась мадам. Пришла тут и сразу все бросайте. Будущее она мое видит. Сам не вижу, а она видит. Как же. Ф-фух, вот пристала.
Как ни были заманчивы ее слова, но согласия я мадам Ламановой не дал. И направил ее по нужному адресу. Сослался на то, что я уже работаю у Емельяна Емельяновича в мастерской. С кого мол теперь и весь спрос. Согласится он отпустить, тогда и поговорим. А директор, знаю, мужик ушлый. Рисковый, но своего не упустит.
— Емельян Емельяныч, к вам гостья.
— Кто-ж? Я никого не жду.
— Она представилась мадам Ламановой.
— А-а-а-а, наша эмансипе. Царица ножниц и иголок! Пущай!
В кабинет вошла ухоженная дама в стильном платье.
— Хо-о-о, кого я вижу! Сама госпожа Ламанова в моем царстве стали и пара! Какими судьбами вас сюда занесло?
— Емельян Емельяныч, с годами вы не меняетесь. Все такой же le bonimenteur. Грубиян. Фи!
— Уж извините, какие есть.
— Дела, Емельян Емельянович. Дела.
— А все же? Я вас слушаю.
— К вам на практическую ходит один интересный le jeune homme (молодой человек). Он мне нужен. Я хотела бы забрать его к себе.
— М-да? И как его зовут?
— Конов. Сергей Конов. Он будет работать у меня художником по костюмам. Модистом.
— М-да?! По костюмам? Модистом? Надо же, наш пострел везде поспел. Видите ли, дорогая Надежда Яковлевна, вы малость припоздали. Энтот молодой человек уже работает на меня. Художником по паромобилям. А теперь на него у меня и другие надежды. Так что не видать вам парня, как когда-то моего кольца. Понятно! Не отдам!
— Николаич, как продвигается подготовка Конова к гонке.
— Хорошо, продвигается, Емельян Емельянович. Сергей пока не подвел мои ожидания. Считайте, что практически готов. А гонка покажет. Вот только…
— Что с тобой, Степан Николаевич?! Вам плохо?
— Сердце де барах…
Старый гонщик схватился за сердце, одновременно качаясь. К нему подбежал директор, перехватывая того и усаживая в ближайшее кресло. Расстегнув воротник, он крикнул своей молоденькой секретарше: