— Анфиса, ты как здесь оказалась?! Что-то случилось?
— Случилось! Тебя госпожа Ламанова к себе зовет! Из-за шмуток! Давай признавайся! Откелева они у тебя? Ты их украл?
Ну вот. Приплыли. Надо было об этом раньше подумать.
— Ф-фух! Анфиска! Напугала! А я-то черт-те что подумал. Мои это вещи. Мои! Как ты могла так обо мне подумать! Ну пойдем к твоей. А по дороге поговорим.
Снова эта швейная мастерская. Девушка вошла в нее первой, быстро сделала книксен и представила своего спутника наставнице.
— Надежда Яковлевна, вот тот молодой человек, которого вы хотели видеть.
— Мерси, Анфиса! Не представишь меня?!
После представления, мадам Ламанова сразу перешла к делу:
— Я так понимаю, le jeune homme[10], что вы у нас тут недавно. Ведь ранее я вас здесь не встречала. Верно?
Сергей кивнул головой.
— Прекрасно! Тем интересней второй мой вопрос. Отколь у вас эти вещи?
— Эти? Это мои личные вещи! С ними какая-то проблема?
— Охотно верю, что ваши. Удовлетворите же мой интерес! Меня интересует все! Решительно все! Матерьял, застежки и кто тот модист, что вам делал фасон?
Решаюсь и заявляю:
— Один заграничный портной. Хороший. Весьма далеко отсюда. Все сделано по моему рисунку. Мой эскиз — их работа.
— Вы, le jeune homme, сейчас меня разыгрываете? Не люблю!
— Надежда Яковлевна, тут нет никакого розыгрыша. Но давайте сейчас оставим этот разговор. Просто мне нужно идти, в мастерскую Арбузова, на практическую, не хочу опаздывать. А на днях через Анфису просто передам вам свои эскизы по одежде. На вольную тему. Свои фантазии. И вы просто убедитесь в этом сами. А теперь, за сим разрешите откланяться? Спешу, знаете ли. Очень!
— О, Сереж, сызнова рисуешь? — с этими словами на соседнюю кровать запрыгнул и после вольготно разлегся Петька.
— Ну да! Госпоже Ламановой, наставнице Анфисы. Исполняю данное ей обещание.
— Покажь! Фуу, дак это-ж бабское шмутье, Сереж. Как можно?
— Ну да. Рисую. А что тут такого, Петь?
— Как что?! Не должно так! Кажный должон своей надобностью заниматься. Мужику — мужиково, а бабе…
— Ну не знаю. Я ничего такого тут не вижу. Нравятся вот мне красивые девушки. Рисую, как их вижу, по просьбе Надежды Яковлевны. Разве можно ей в этом отказать?
— Да-а, тут ты прав, оную девушки боятся, бо страшна она в своем гневе.
Следующим днем перед практической отдал Анфисе листки с почеркушками. Рисовал схематично, как в маминых журналах. Девушки в пальто и брюках, платьях, кофтах, блузах, в обуви. Получилось похоже. Хотя, наверняка есть отличия. Только вот столкнулся с непонятной мне Анфисиной реакцией. Она отреагировала на них как-то странно. Взяв листки, посмотрела их, вскинула глаза, сильно покраснела, потом снова уткнулась в листки, потом подняла голову и со злостью, чуть не плача, сказала:
— Дурак ты, Сережа, петый! Идиот! Как я это Надежде Яковлевне покажу, а?
Размахнулась, ударила по плечу маленьким кожаным портфелем, развернулась и с моими листками убежала.
Стою в ступоре. И чего она? Неужели из-за девушки на берегу? Ну в купальнике она. Ну да. Бюстгальтер и трусы на ней. Чего такого? Ну пошутил я! Что она, шутки юмора не понимает? А в чем тогда летом девушки к заливу плавать ходят? А действительно, в чем они ходят?! Ах, ты ж бли-и-н, да они ж наверняка там в панталонах!