Но только куда он собрался отступать? На Инкоу – тактический тупик, тем более что после того как отряд фон Эссена получит возможность выйти из базы, ни снабжать, ни даже эвакуировать японскую армию из этого порта будет нельзя. Дорога же на Дагушань в несколько раз длиннее: все запасы японской армии придется везти с собой гужевым или человеческим транспортом (так называемыми военными кули), а в конце – даже не оборудованный порт, а просто устье реки, которое можно блокировать с той же легкостью, как и Инкоу. Есть и третий путь – маршал Ояма может отступать той же дорогой, которой сюда пришла армия Куроки. Он еще более длинный, чем путь на Дагушань, да только ведет он прямиком в Корею, которую японцам хотелось бы сделать предметом торга во время мирных переговоров. Если Ояме удастся отступить туда более-менее в порядке, то у русского командования возникнет соблазн оставить японцам этот утешительный приз, махнув на него рукой. Мол, в общем и целом «маленькая и победоносная» война выиграна, а Корею так уж и быть, японцы пусть забирают себе.
Предотвратить такое развитие событий возможно, если мы расколошматим основную группировку Оямы уже сейчас, не дав тому понять, что Куропаткин лишился своего поста и пора давать приказ на отступление. То, что войска уже стоят в правильной конфигурации, только добавляет нам шансов на успех. Заготовленные Куропаткиным клещи лязгнут с несвойственной для него решительностью, враг будет разгромлен, окружен и прекратит свое существование.
– Твое императорское высочество, – обратился я к Михаилу по безмолвной связи, соединяющей Патрона и Верного, – кажется, я знаю, что надо сделать, чтобы эта дурацкая война в общем и целом закончилась еще до Рождества… Когда прибудут генералы, я постараюсь притушить огонь своего Призыва, зато ты напрягись и покажи себя во всей красе. Не знаю, как насчет Каульбарса (мне кажется, что он ни рыба и ни мясо), но Гриппенберг и Линевич должны отреагировать на тебя как два старых бойцовых кота на бутыль валерьянки. А я, так уж и быть, скромно постою рядом, но только давай сначала изложу тебе план операции…
– Хорошо, Сергей Сергеевич, – сухо усмехнулся Михаил, – славой мы с тобой еще сочтемся, и угольками тоже. А сейчас я тебя слушаю.
Итак, к тому моменту как начали прибывать генералы, у нас уже в общих чертах был готов план второго сражения на реке Шахэ. Главное – дисциплина исполнителей и четко выверенные действия, поэтому решили, что, отстранив Куропаткина, Михаил временно возложит обязанности командующего русской армией в Манчжурии на себя самого. После позитивной реморализации, духа на это у него вполне хватало. А не то, если замешкаться с передачей командования и разъяснением деталей этого плана Линевичу или Гриппенбергу, маршал Ояма и в самом деле почует неладное, спохватится и начнет отступать в Корею, чего нам совсем не надо.
Первым, как ни странно (ближе всего было ехать Каульбарсу), в штаб прибыл командующий второй армией Оскар Казимирович Гриппенберг. Седая борода раздвоена, грудь в орденах, шестьдесят шесть лет возраста – а вбежал в кабинет как молодой. Вбежал и остановился – в недоумении, кому докладывать. Вот на своем месте за столом сидит главнокомандующий генерал Куропаткин, внешне похожий на загримированного порноактера в генеральском мундире, а вот, напротив него, через стол, лыбится во все свои тридцать два зуба генерал-лейтенант Михаил Романов, младший брат царя, который еще недавно звенел по Невскому шпорами в мундире поручика синих кирасир. И вот он же – здесь, уже в генерал-лейтенантском мундире, с хозяйским видом расположился напротив стола главнокомандующего. И ведь дело не только в мундире; морда наглая до невозможности, какая в присутствии двух генералов никогда не бывает ни у одного поручика, даже самых голубых кровей. А то эти старики расскажут Папа или брату Ники – и будут у шалопая неприятности по семейной линии. Вот и сейчас внутреннее самоощущение у сидящего перед Гриппенбергом молодого человека с лицом Михаила Романова как раз соответствует генерал-лейтенантскому мундиру. Очень важная персона. И Куропаткин тоже правильно понял сомнения генерала Гриппенберга.