Казалось, они закладывают виражи вокруг цели, к которой, как они обе знали, доберутся рано или поздно. В итоге Эрика набралась мужества и решила перейти непосредственно к делу, ради которого она, собственно, и пришла.

— Последний раз мы виделись при очень грустных обстоятельствах.

— Да, подумать только, такая молодая женщина.

— А я и не знала, что вы были близко знакомы с семьей Карлгрен.

— Карл-Эрик работал на нас много лет, и мы, конечно, встречались с его семьей при разных обстоятельствах. Мне подумалось, что будет более чем правильно зайти туда ненадолго.

Нелли опустила глаза. Эрика заметила, что она нервным жестом зажала руки между коленей.

— У меня сложилось такое впечатление, что ты давно знакома с Джулией. Но она ведь родилась, когда Карлгрены уже не жили во Фьельбаке.

Только едва уловимое движение — чуть напрягшаяся спина и чуть дернувшаяся голова — выдало, что Нелли этот вопрос неприятен. Она махнула своей упакованной в золотые кольца рукой:

— Нет, Джулия — это новое знакомство. Она кажется мне очень интересной юной дамой. Да, внешне она не такая, как Александра, но в отличие от нее у Джулии есть сила воли и мужество, и я считаю ее значительно интереснее ее дуры сестры.

Нелли хлопнула себя по губам и чуть придержала пальцы, чтобы не сказать больше. Мало того, что она, казалось, забыла, что говорит о мертвом человеке, она еще и на какую-то долю секунды приподняла забрало, приоткрыла щель в своих доспехах. И то, что Эрика успела увидеть за этот краткий миг, оказалось чистейшей воды ненавистью. Но почему? Как так вышло, что Нелли Лоренс ненавидела Александру, женщину, которую она могла встретить разве что ребенком?

Нелли повезло: прежде чем ей пришлось как-то объяснить свою грубость, зазвонил телефон. С явным облегчением она извинилась и вышла ответить на звонок.

У Эрики появилась возможность без помех оглядеться в гостиной. Все здесь выглядело шикарно, но обезличенно: обстановка комнаты, которая была сделана кем-то и для кого-то. Все подходило и сочеталось по цвету, размерам и объемам до мельчайших деталей — хорошая работа дизайнера по интерьеру, чья невидимая рука прошлась по комнате. Эрика невольно сравнила ее с родительским домом. Там ничего не стояло просто так и ничего не делалось напоказ. Все, что в нем было, было нужно для дела. Эрика подумала о том, насколько их старый дом, с его очень явной глубокой индивидуальностью, красивее этого — вылизанного, больше похожего на выставку. Единственным, что нарушало эту обезличенную дизайнерскую завершенность, — по крайней мере, так показалось Эрике, — были семейные фотографии, которые рядком стояли на каминной полке. Она подошла поближе и наклонилась, чтобы рассмотреть их получше. Они стояли в хронологическом порядке, по времени — слева направо; и первой в ряду была черно-белая фотография, сделанная на свадьбе: там доминировала Нелли — действительно очень красивая, в белом, в фате и в платье, которое более чем выгодно подчеркивало ее фигуру. Фабиан, запечатленный рядом с ней, в своем фраке смотрелся как корова под седлом.