— Хенрик Вийкнер. Да, я о нем слышала. У нас даже много общих знакомых, но как-то так вышло, что мы никогда не встречались. Безупречный бизнесмен — беззастенчивый, наглый и бесчувственный, по слухам. Из тех типчиков, который может выставить на улицу сотню человек перед завтраком только для аппетита. А у его жены, по-моему, бутик?

— Галерея. Абстрактное искусство.

То, что Марианне сказала о Хенрике, сильно озадачило Эрику. Она никогда не причисляла себя к настоящим знатокам человеческой натуры, но в ее глазах Хенрик совершенно не соответствовал образу безжалостного дельца. Она оставила тему Алекс в покое и обратилась к настоящей причине своего звонка Марианне:

— Я сегодня получила письмо от адвоката Лукаса. В пятницу они приглашают меня в Стокгольм на встречу по поводу продажи дома мамы и папы, а я полный ноль в юридических делах. Какие у меня права? И, вообще говоря, у меня хоть какие-нибудь права есть? Лукас действительно может все это сделать?

Эрика почувствовала, что у нее опять начинает дрожать нижняя губа, и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. За кухонным окном опять искрился лед: после нескольких ненастных, дождливых дней столбик термометра по ночам вновь опускался ниже нуля. Эрика увидела, как к окну прилетел воробей и сел на подоконник, и напомнила себе не забыть купить сальный шар — повесить его для птичек. Воробей с любопытством покрутил головой и легонечко стукнул клювом в окно. Убедившись, что здесь ему ничего не перепадет, он улетел восвояси.

— Как ты знаешь, в основном я занимаюсь делами, связанными с налогообложением, я не адвокат по семейным делам. Так что я не могу ответить тебе прямо сейчас. Вот как мы поступим: я свяжусь с экспертом из нашего бюро и позвоню тебе в течение дня. Ты не одна, Эрика. Мы поможем тебе с этим. Я обещаю.

Было очень здорово услышать спокойный и уверенный голос Марианне. И когда Эрика положила трубку, окружающий мир показался ей немного светлее, хотя сейчас она знала ничуть не больше, чем до звонка Марианне.

Теперь ей нельзя больше расслабляться, а надо писать не отрываясь. Эрика заставила себя сесть за работу над биографией. Дело шло туго. Ей оставалось написать еще больше половины книги, а издательство уже нетерпеливо подгоняло ее, требуя первый вариант рукописи. Эрика напечатала почти две страницы формата А4, перечитала, а затем скомкала и выкинула в корзину результат нескольких часов работы. Она не чувствовала к биографии ничего, кроме отвращения. Удовольствие от работы давным-давно исчезло; вместо этого Эрика переписала набело статью об Александре, запечатала в конверт и написана адрес «Бохусландца». Теперь можно было позвонить Дану и немножко поковырять его свежую душевную рану по поводу того, что Швеция, на радость зрителям, исключительно зрелищно продула матч вчера вечером.

Комиссар Мелльберг довольно похлопал себя по большому пузу и подумал, не соснуть ли ему чуток. В настоящий момент делать было почти нечего, а та мелочь, что накопилась, не имела, как он считал, особого значения.

Он решил, что неплохо бы поспать и попереваривать плотный обед в тишине и покое. Но едва он закрыл глаза, как настойчивый стук в дверь возвестил о том, что секретарь полицейского участка Анника Янссон чего-то от него хочет.