— А я каждый раз едва могу справиться со списком покупок. У нас у всех есть свои белые пятна.
Они посмеялись. Эрика поплотнее укуталась в свое еще мокрое пальто и вышла наружу в дождь.
Дождь превратил снег в месиво, и какое-то время Эрика ехала довольно медленно из соображений безопасности. Она потеряла почти полчаса, пытаясь выехать из Хисенгена, куда ее все-таки по ошибке занесло. Сейчас она подъезжала к Уддевалле. Желудок напомнил о себе громким бурчанием. Действительно, она совершенно забыла о том, что надо бы поесть. Она свернула с шоссе Е-6 у торгового центра «Торп» к северу от Уддеваллы и заехала в «Макдоналдс» для водителей. Сидя в машине на парковке, Эрика быстренько запихала в себя чизбургер и скоро уже опять ехала по шоссе. Все время у нее в голове крутились мысли по поводу разговоров с Хенриком и Франсин. После их рассказов у Эрики сложился образ человека, который построил вокруг себя высоченные укрепления.
Ну и, конечно, больше всего ее занимал вопрос, кто же мог быть отцом ребенка Алекс. Франсин не верила, что это был ребенок Хенрика, но никто и никогда не может знать наверняка, что происходит у других в спальне. Поэтому Эрика все же не исключала и такую возможность, а если нет, то, во всяком случае, можно предположить, что отец ребенка — тот мужчина, с которым, как считала Франсин, Александра встречалась во Фьельбаке каждые выходные, или, возможно, у нее была связь в Гётеборге.
У Эрики сложилось впечатление, что Алекс жила как бы параллельно существованию других людей в ее жизни. Она делала что заблагорассудится, совершенно не думая о том, как это отразится на близких людях, и в первую очередь на Хенрике. Эрика отчетливо почувствовала, что Франсин очень трудно понять, почему Хенрик принимал их брак, невзирая на все обстоятельства. Более того, ей даже показалось, что Франсин презирает Хенрика за это. Но Эрика могла это понять. Она более чем хорошо знала, как эта механика работает, потому что уже много лет наблюдала за семьей Анны и Лукаса.
То, что расстраивало ее больше всего, и то, что делало невозможным для Анны попытаться изменить свою жизненную ситуацию, и то, в чем Эрика время от времени частично винила себя, было отсутствие у Анны самоуважения. Эрике пошел шестой год, когда родилась Анна, и она сразу же стала присматривать за своей младшей сестрой и защищать ее от жестокой действительности, которая самой Эрике наносила невидимые раны. И Анне никогда не приходилось чувствовать себя одинокой или отчужденной из-за того, что их мать не испытывала любви к дочерям. И то, что сама Эрика не получала от матери — ласку, добрые, полные любви слова, — она с избытком давала Анне. И опекала свою младшую сестру, как мать, и всегда смотрела на нее материнским оком.
Анна была из тех детей, которых легко любить. Ее совершенно не заботили грустные стороны жизни, и она жила настоящим. Эрика, словно маленькая старушка, воспринимала все гораздо серьезнее. Ее всегда поражало, какую энергию и любовь Анна вкладывает в каждую секунду своей жизни, она всегда могла развеять огорчения Эрики, но у нее очень редко хватало терпения посидеть на коленях или позволить кому-нибудь приласкать себя хоть ненадолго. Из Анны получился сумасбродный, неуправляемый подросток, который делал первое, что приходило на ум. Беззаботная, эгоцентричная девчонка. Иногда в минуты просветления Эрика признавалась себе, что она сильно избаловала Анну, опекая ее слишком сильно, но она всего лишь старалась компенсировать Анне то, чего у нее самой никогда не было.