Хенрик выглядел так, словно его загипнотизировали. Он опустил голову на колени и зажмурился. На секунду Карл-Эрик спросил себя, правильно ли было приглашать Хенрика. Он это сделал, потому что считал, что Хенрик заслужил знать правду и он тоже любил Алекс.

— Но, Джулия…

Биргит протянула к Джулии руки в неловком умоляющем жесте, но Джулия лишь презрительно повернулась к ней спиной, и они услышали, как она поднимается по лестнице.

— Мне действительно очень жаль. Я кое-что подозревал, но такого я себе никогда и представить не мог. Я не знаю, что тут сказать. — И Патрик беспомощно развел руками.

— Да нет, мы тоже на самом деле не знаем, что тут можно было сказать, по крайней мере друг другу. — И Карл-Эрик внимательно поглядел на свою жену.

— А вы не знаете, сколько продолжалось насилие?

— Нет, мы действительно не знаем. Алекс не хотела об этом говорить. По-видимому, не меньше двух месяцев, а может быть, и год. — Он помедлил. — И здесь также ответ на твой прошлый вопрос.

— Какой именно ты имеешь в виду? — спросил Патрик.

— О связи между Александрой и Андерсом. Андерс тоже был жертвой. За день до нашего отъезда из Фьельбаки мы нашли записку, которую Алекс написала Андерсу. Из нее стало ясно, что Нильс надругался и над Андерсом. Очевидно, они как-то поняли или им удалось узнать, что они оказались в одинаковом положении, — как именно, я не знаю. Они искали друг у друга утешения. Я взял записку и пошел с ней к Вере Нильссон, рассказал ей, что случилось с Алекс и что, по-видимому, произошло с Андерсом. Это было самое трудное, что мне когда-либо в жизни пришлось сделать. Андерс стал, точнее, был, — быстро поправил себя Карл-Эрик, — единственным, что осталось у Александры. И кроме того, я надеялся, что Вера, может быть, сделает то, на что у нас не хватило мужества, — заявит на Нильса и заставит его ответить за содеянное. Но ничего не произошло, так что я считаю, что Вера оказалась такой же слабой, как и мы.

Он непроизвольно начал массировать себе грудь. Боль не утихала, наоборот, становилась все сильнее и сильнее, а сейчас еще и начали неметь кончики пальцев.

— И вы совершенно ничего не знаете о том, куда направился Нильс?

— Нет, ни малейшего понятия. Но, где бы он ни был, я от всей души надеюсь, что этот дьявол достаточно мучается.

Боль обрушилась лавиной, пальцы ничего не чувствовали, и Карл-Эрик понял, что что-то не так. Что-то произошло у него со зрением, и, хотя он видел, что губы у окружающих шевелятся, звук и изображение понеслись, как при ускоренной съемке. На миг он увидел, что злость пропала из глаз Биргит, но когда она сменилась беспокойством, Карл-Эрик понял, что произошло что-то страшное. Затем наступила темнота.

После того как санитарная машина, завывая сиреной, на полной скорости отвезла Карла-Эрика в Сальгренскую больницу, Патрик сидел в машине и пытался перевести дух. Он поехал следом за машиной «скорой помощи» и остался сидеть в больнице вместе с Биргит и Хенриком до тех пор, пока им не сказали, что хотя Карл-Эрик и перенес обширный инфаркт, но худшее уже позади и кризис миновал.